соображениям, не связанным с проблемой этого ребенка.
Другое важное измерение, которое терапевт должен учитывать, — это семейная 
иерархия. Чтобы получить “мандат” на работу семьей, терапевту необходимо 
заручиться согласием наиболее авторитетного члена семьи, иначе семья больше не 
придет, как бы эффективно он ни работал с идентифицированным пациентом.
Возвращаясь к вопросу о том, кого начинать спрашивать о проблеме, необходимо 
учесть, что наиболее заинтересованный член семьи является, как правило, 
наиболее ограниченным в возможностях ее решения. Кроме того, если семейный 
авторитет в проблеме выскажется первым и надолго захватит общее внимание, то 
после него другим членам семьи будет трудно что-то добавить. “Рекомендуется 
первым спрашивать взрослого, который кажется менее вовлеченным в проблему, а к 
личности обладающей наибольшей властью для того, чтобы привести семью на 
терапию, обращаются с особой заинтересованностью и уважением” [Haley, 1976]. 
Некоторые терапевты [Pittman, 1987] иногда любят начинать с наименее 
вовлеченного ребенка и спрашивать его, почему семья здесь собралась. Наименее 
вовлеченный ребенок сидит, как правило, дальше всего от группы и кажется, что 
происходящее касается его меньше всего. Интересно, что такой ребенок, если ему 
к тому же довольно мало лет, может сразу высказать самую суть проблем, да еще в 
форме, совершенно неожиданной для взрослых.
Терапевт должен быть в ответе за то, что происходит на приеме. Если семья 
определяет сессию, то все будет продолжаться как прежде, без изменений. Если 
терапевт слушает только одного из родителей и позволяет ему отнимать время у 
другого, то он дает понять, что важны слова только этого человека. На 
проблемной стадии терапевт не должен допускать дискуссии, пока не высказались 
все члены семьи. С проблемным ребенком, как правило, лучше говорить последним. 
Для облегчения контакта с ним терапевт может подвинуть свой стул ближе к 
ребенку. Если до этого уже высказались его братья или сестры, то 
идентифицированному пациенту легче выразить свою точку зрения.
Терапевт выслушивает позицию каждого члена семьи без комментариев, 
интерпретаций и на этой стадии не старается, чтобы члены семьи по-другому 
отнеслись к своим проблемам. Он может задавать некоторые уточняющие вопросы, но 
в этой точке интервью важно прежде всего получить версии о проблеме самих 
членов семьи. Проблемную стадию оценочного интервью мы предлагаем разделять на 
три этапа, каждому из которых соответствует свой способ получения информации.
а) Выявление точки зрения каждого на проблемы семьи
Этот этап мы уже описали выше. Отметим лишь, что, выслушивая мнения членов 
семьи о проблеме, терапевт может отнестись к ним как к метафорам, аналогиям 
других проблемных зон и отношений в семье. Любые взаимоотношения являются 
частью других отношений. “Довольно часто родитель, наиболее заинтересованный в 
проблемах ребенка, детерминирован вовлечением в отношения со своими родителями 
или с родителями партнера по браку. Так, мать, которая конкурирует со своей 
матерью по поводу воспитания ребенка, будет исключительно заинтересована в его 
поведении, так как это является частью ее спора со старшим поколением. Точно 
так же отец, который доказывает своему отцу, как надо воспитывать сына, может 
оказаться наиболее вовлеченным в проблемы ребенка” [Haley, 1976].
Терапевт старается отследить в словах членов семьи намеки и непрямые послания. 
Например, когда мать говорит терапевту, что ее сын упрям, она может тем самым 
высказываться и о своем муже. Или в словах мужа о том, что ребенок угрожает 
убежать из дома, может быть скрыто его опасение, что жена уйдет от него. 
Терапевту полезно допускать, что слова родителей о проблеме ребенка несут не 
только информацию о нем, но могут также метафорически отражать “трудные темы” 
их брака (см. параграф 2.5).
Отмечая подтекст и намеки членов семьи, терапевт не должен спешить разделять 
свои наблюдения с семьей, так как это вызовет у них ощущение опасности и усилит 
сопротивление. Он может ответить так же неопределенно и метафорически. Например,
 в ответ на слова отца о том, что ему трудно понять свою дочь, терапевт может 
сочувственно сказать, что, к сожалению, мужчинам иногда вообще трудно понять 
женщин, косвенно отвечая на его намек, что ему так же трудно договариваться со 
своей женой. Реагируя таким образом, терапевт неявно переводит фокус проблемы с 
дочери на взаимоотношения между супругами.
б) Групповая дискуссия членов семьи
Когда члены семьи высказали свой взгляд на проблему, обычно становится 
очевидным несогласие между ними и спонтанно возникает групповая дискуссия. В 
этой фазе терапевт отстраняется и дает возможность семье поговорить друг с 
другом, продолжая нести в целом ответственность за сеанс. Для терапевта это 
удобная возможность выйти на короткое время из системы и понаблюдать за 
семейными коммуникациями со стороны: как члены семьи обсуждают проблему, кто 
кого поддерживает, кто кого прерывает и чье слово более весомо. Это можно 
сравнить с естественно возникающим лабораторным экспериментом по наблюдению за 
реальной жизнью семьи. Иногда от терапевта требуются некоторые усилия, чтобы 
стимулировать дискуссию или включить в нее всех членов семьи Он может 
отодвинуть свой стул и прямо попросить членов семьи что-нибудь обсудить. На 
этом этапе терапевт может организовать какое-либо совместное взаимодействие. 
Полезно предложить семье групповой вариант семейного системного теста Геринга. 
Очень любопытно бывает сравнить совместно построенную структуру семьи с тем, 
как они это делают, какие вопросы вызывают несогласие и чей вариант принимается 
как окончательный.
в) Выяснение подробностей проблемы
В этой фазе проблемной стадии терапевт становится максимально активным. По 
нашему опыту, все предыдущие стадии не должны занимать более половины времени,