парадоксальными требованиями членов семьи друг к другу, которые не могут быть 
исполнены. Например, жена ожидает, чтобы муж руководил ею, взял на себя 
ответственность за ее жизнь, но в то же время вел ее только туда, куда желает 
она сама. Или другой вариант любви по приказу, когда мама говорит мальчику, что,
 будь он хорошим ребенком, он получал бы радость и удовольствие от этого 
скучного урока. Или слишком заботливые родители требуют от подростка, чтобы он 
был самостоятельным, ответственным, и в то же время постоянно руководят сыном, 
даже не отпуская его гулять после шести часов вечера, потому что это слишком 
опасно. Парадоксальные команды создают у их получателя ощущение тупика и часто 
приводят к крайностям. Так, в последнем примере мальчик может отреагировать 
полным затворничеством. С другой стороны, проблема воспитания детей ставит 
перед родителями поистине парадоксальную задачу. Они должны направлять, 
контролировать, оберегать и руководить теми, кому по мере взросления необходимо 
становиться все более и более автономными индивидуальностями. Как мы уже 
говорили, парадокс часто приводит к крайним решениям — или сдвигу контроля к 
тотальному, или полному его отсутствию и попытке постоянного взаимодействия с 
детьми “как с равными”.
В некоторых случаях парадоксальные команды [Watzlawick P., et al., 1967] не 
приводят к негативному результату, если их можно обсуждать. Особенно вредными 
они являются там, где существует неравный статус участников взаимодействия и 
наложен запрет на их обсуждение. Отметим еще один тип несовместимых посланий, 
когда родители выдвигают требования к ребенку, противореча друг другу. Вредные 
последствия такой непоследовательности особенно подчеркивает психология 
научения [Patterson, 1971].
Крайним вариантом парадоксальной коммуникации является случай двойного зажима 
[Бейтсон Г. и др., 1993]. Авторы определяют основные характеристики ситуации 
двойного зажима следующим образом:
1) Индивид включен в очень тесные отношения с другим человеком, поэтому он 
чувствует, что для него жизненно важно точно определять, какого рода сообщения 
ему передаются, чтобы реагировать правильно.
2) При этом индивид попадает в ситуацию, когда значимый для него человек 
передает ему одновременно два разноуровневых сообщения, одно из которых 
отрицает другое.
3) И в то же время индивид не имеет возможности высказаться по поводу 
получаемых им сообщений, чтобы уточнить, на какое из них реагировать, то есть 
он не может высказать метакоммуникативные утверждения. Кроме того, он не может 
в реальности покинуть ситуацию взаимодействия, а несовместимые послания обычно 
касаются наиболее важного чувства для ребенка в семье — любят его родители или 
нет.
Приведем пример семейной ситуации. Допустим, что существование ребенка имеет 
для матери особый смысл, вызывая у нее тревогу и враждебность, когда возникает 
опасность интимного контакта с ним. В то же время для матери чувства 
враждебности по отношению к ребенку неприемлемы, и ее способ отрицания состоит 
в том, чтобы внешне выражать заботливое поведение, тем самым принуждая ребенка 
относиться к ней как любящей матери, и отдаляться от него, если он не делает 
этого. Кроме того, в семье нет никого (например, сильного и проницательного 
отца), кто бы смог вмешаться в отношения матери и ребенка и поддержал бы 
ребенка, запутавшегося в противоречиях.
Ситуация двойного зажима в шизофренических семьях, как считает Бейтсон, 
многократно повторяется. Вот как выглядит один из эпизодов. Мать навещает 
своего сына-шизофреника в больнице. Обрадованный встречей, он импульсивно ее 
обнимает. Она напрягается и как бы камененеет (коммуникативное сообщение: “Мне 
неприятен контакт с тобой”), он сразу убирает руку. “Разве ты меня больше не 
любишь?” — тут же спрашивает мать. (Метакоммуникативное сообщение: “Ты должен 
относиться ко мне как к любящей матери. То, что ты сейчас проявил, не является 
любовью”). Услышав это, молодой человек покраснел, а она заметила: “Дорогой, ты 
не должен так легко смущаться и бояться своих чувств”. После этих слов пациент 
был не в состоянии оставаться с матерью более нескольких минут, а когда она 
ушла, он набросился на санитара [Бейтсон Г. и др., 1993].
Авторы концепции двойного зажима считают, что шизофреническая симптоматика 
является способом выхода из этой непереносимой тупиковой ситуации и приводит, 
помимо прочего, к неспособности шизофреников различать разные урони 
коммуникации: содержание и контекст, буквальный смысл и метафору.
В терапевтической ситуации парадокс, предлагаемый терапевту семьей, обычно 
выглядит так. Семья приходит и заявляет следующее: “Мы хотим избавиться от 
проблемы, симптома” (логический уровень — N). При этом контекстом данного 
сообщения является: “Но оставьте, пожалуйста, все как есть в нашей семье” 
(логический уровень N+1). Используя парадоксальные предписания, терапевт может 
создать собственный контрпарадокс для семьи. Он может сказать примерно 
следующее: “Симптом члена семьи выполняет важную и полезную функцию. Он 
помогает вашей семье тем-то и тем-то, а потому, пока не найдены другие 
механизмы реализации функций симптома, не меняйтесь” (коммуникативное 
сообщение). Все это говорится в том случае, если предполагаются дальнейшие 
встречи и контакт с семьей, то есть в контексте терапевтических изменений 
(метакоммуникативное сообщение). [Palazzoli M. S. et all, 1975; Haley, 1963,
1974; Andolfi M., 1983].
Пол Вацлавик и др. (1967) определяют взаимодействующую систему, такую как семья 
или супружество, как процесс, в котором два или более людей определяют природу 
своих взаимоотношений. Хейли (1963) высказывается на эту тему даже более 
категорично. По его мнению, люди, вовлеченные во взаимоотношения, всегда стоят