Семья в Осаке не проявляла никакого интереса, хотя у них родился внук. Моя 
бабушка думала, 
что мой свекор по поводу рождения наследника своего единственного сына устроит 
настоящую 
шумиху. Она никак не могла взять в толк, почему мой свекор, который так 
важничал и 
хвастался перед свадьбой, теперь, когда мой муж отсутствует, ничего не делает. 
Я хотя и была 
единственным ребенком в семье, выйдя замуж, не могла вести себя подобно 
принцессе на 
горошине. Кроме того, мне было очень стыдно, что все расходы - на роды, детские 
вещи, 
первое посещение храма и праздник первого приема твердой пищи - должна была 
нести моя 
семья, и это было для меня крайне мучительно.
     Моя свекровь в Осаке отличалась слабым здоровьем, а обе сестры моего мужа 
сами имели 
по двое детей, и, похоже, им даже в голову не пришло поинтересоваться, как 
обстоят у меня 
дела.
     Но моя бабушка для первого посещения храма решила украсить фамильным 
гербом семьи 
Ота кимоно носимэ, где лишь средняя часть имеет сетчатый узор. Оказалось 
невозможным 
достать столик для обряда первого кормления. Но гейша Охан из Симбаси одолжила 
нам 
чудный лакированный столик (со всевозможной крохотной утварью), который был 
изготовлен 
три года назад для ее собственного сына. К тому же она подарила нам 
металлическую стойку 
для просушки пеленок. Я очень была этому рада, так как тогда чего-то подобного 
днем с огнем 
было не сыскать.
     Нас проведала также Иида Миюки, подарила детскую распашонку, красиво 
вышитую 
простынку и наволочки, которые она сама сшила.
     Между тем вокруг стали поговаривать об эвакуации. Предусмотрительные люди 
уже 
упаковали свои самые необходимые вещи и собирались перебираться в родные места 
или к 
знакомым в деревню. Весной 1943 года уже и в районе Гиндзы были многие, кто 
продал свой 
дом или оставил на попечение знакомым, чтобы всей семьей отправиться в сельскую 
местность.
     Но у нас не было родной деревни и никаких родственников на селе, где мы 
могли бы 
остановиться. Мой дедушка уже умер, а его деревенской семьи тоже больше не было.
 Бабушка 
и мать, как и я, были единственные дочери в семье. У моего отца не было 
родителей, когда он 
пришел в семью моего деда как приемный сын. У моей бабушки хотя и был младший 
полукровный брат, но тот тоже умер. Поэтому нам некуда было ехать.
     Слухи о скором появлении американских бомбардировщиков нарастали, и мне 
что-то 
нужно было предпринимать, имея на руках мать, бабушку и маленького сына. О том, 
чтобы с 
такой обузой искать пристанище в Осаке у родителей моего мужа, не могло быть и 
речи. Я не 
знала, что делать.
     Хоть и неудобно говорить подобное о себе, но я все же скажу. Каким-то 
неведомым 
шестым чувством я всегда угадывала предстоящие события. Когда-то или иное жилье 

становилось мне невыносимо и мной овладевало неодолимое желание оттуда съехать, 
вскоре 
после переезда этот дом сгорал или становился жертвой наводнения.
     Я сама не могу это объяснить, но подобные предчувствия посещали меня часто.
 Одно 
время у всех на устах был молодой медиум по имени Фудзита Кототомэ, и моя 
бабушка в 
шутку иногда предлагала мне составить конкуренцию этому Кототомэ.
     Во всяком случае, мне стало невыносимо пребывание в нашем доме на Гиндзе. 
Я ничего 
не могла с собой поделать. Поскольку я отвечала за мать, бабушку и ребенка - а 
о 
возвращении мужа можно было только мечтать, - не было никакой необходимости 
оставаться.
     Но вот куда податься, если мы решили оставить дом? К счастью, моя бабушка 
была 
дружна с одной очень милой семьей в городе Нумадзу. Воздух там хороший, рядом