могла 
сравниться в этом с ним, хотя, по мнению Викки, говорила я прекрасно.
     Если бы нас задержали, мы могли бы вдвоем своим хинди ввести в заблуждение 

проверяющих по меньшей мере на некоторое время.
     Итак, мы увидели свет и, когда приблизились, увидели на дороге машину с 
несколькими 
индийцами, которые подавали нам знак фонариком. Мы последовали за машиной в 
некотором 
отдалении. Это походило на фильм с Джеймсом Бондом. Мы быстро катили вдоль 
Ганга. Через 
восемьдесят километров мы достигли небольшой деревушки и остановились в одном 
доме, где, 
похоже, нас ждали женщины, дети и несколько стариков.
     Это оказался загородный дом Сарата Боса.
     Семья непринужденно собралась за столом, и к нам отнеслись как к родным. 
Была 
обычная индийская еда.
     Мы ели чатни, своего рода индийскую кисло-сладкую фруктово-овощную 
приправу, с 
рисом и карри. Я могла, как индийцы, очень проворно есть пальцами.
     Естественно, по-английски не говорили, только на хинди.
     Я играла с детьми и, улучив момент, передала Сарату записку.
     Наше напряжение прошло, и после еды, шумно попрощавшись со всеми, мы 
отправились 
в обратный путь.
     При втором посещении мы решили вернуться тем путем, что и приехали, но 
неожиданно 
натолкнулись на поставленное заграждение.
     К нам подошли два индийских полицейских.
     - Куда направляетесь?
     - К родственникам на ужин, - ответили мы, разумеется, на хинди.
     Мы дали каждому по рупии и как можно любезней сказали:
     - Ведь уже довольно поздно, а вам еще работать и работать.
     Они поблагодарили и, довольные, голыми руками протерли нам стекла, 
поскольку за 
время пути там прилипли всевозможные мошки и мешали обзору.
     Поначалу, когда нас останавливали полицейские, мое сердце готово было 
выскочить из 
груди, но затем, освоившись со столь безотказным способом, подобные маленькие 
происшествия меня более не беспокоили.
     В этом отношении со всеми индийскими властями можно легко договориться.
     Мой муж напугал меня тем, что нас расстреляют, если все выйдет наружу, и 
поначалу я 
чуть с ума не сходила от страха. Но уже со второго раза я была совершенно 
спокойна.
     Когда мы после начала войны вновь вернулись в Японию, моего мужа тотчас 
направили в 
Бирму, а я с ребенком осталась жить в нашем доме на Гиндзе. И вот однажды мне 
позвонили из 
Императорского отеля. В Японию прибыл Чандра Бос, и он хотел непременно со мной 

встретиться. Императорский отель находился от нас поблизости, так что я взяла 
малыша и 
отправилась туда.
     Чандра Бос все еще был представительным мужчиной и в своей форме выглядел 
просто 
замечательно. Он дружелюбно посмотрел на меня и приказал своему адъютанту снять 
меня на 
фото с ребенком на руках.
     - Я передам его вашему мужу, когда встречу его в Бирме. - Затем он вручил 
мне 
большую собственную фотографию и в моем присутствии подписал: "Прекрасной и 
храброй 
миссис Ота в знак благодарности, Чандра Бос".
     Он погиб в авиационной катастрофе. Узнав об этом, я отдала ему почести, 
совершив 
поминальное бдение возле его фотографии.
     Он отличался кипучей натурой, оставаясь при этом участливым и милым 
человеком, о 
чьей гибели я очень сожалею. Ради блага Индии, а также Японии ему следовало бы 
жить. К 
сожалению, его снимок, который был мне, конечно, очень дорог, сгорел при 
воздушном налете.
     Однако вернемся в Калькутту. Через некоторое время за нами стали следить. 
Два индуса 
ходили за нами по пятам, причем делали это весьма неловко, так что заметить это 
не составляло 
труда. А ведь, судя по шпионским фильмам, те, за кем устраивают слежку, не 
должны ни сном