халатно.
     Симпатичные молодые девушки-родственницы, угощая вином приставленных 
стражей, 
которые сами были довольно молодыми, так их напоили, что те совершенно забыли о 
Чандре. В 
невообразимой круговерти то прибывающих, то убывающих родственников ему удалось 

ускользнуть и бежать через Тибет в Берлин, где он на первых порах остановился, 
а Гитлер 
предоставил ему убежище. Гитлер многим ему помог, когда тот пробирался через 
Тибет. (О 
самом побеге существует много версий. Свою я услышала в Калькутте от мужа.)
     Когда Чандра Бос находился в Берлине, ему нужно было передавать различные 
поручения 
и указания своим сторонникам. Эти указания он хотел передавать через брата 
Сарата. Таким 
образом, шифрограмма из японского посольства в Германии приходила в Токио. 
Оттуда она 
тотчас переправлялась в генеральное консульство в Калькутте, которое, в свою 
очередь, должно 
было обеспечить передачу ее Сарату Босу.
     Тогда в Калькутте царила столь безмятежная обстановка, что я, как было уже 
сказано, 
каждый день вместе с Викки могла преспокойно есть мороженое на улице.
     Однажды мой муж с серьезным видом обратился ко мне:
     - У меня есть просьба, которую только ты можешь исполнить.
     В дальнейшем я должна была с тайным поручением посещать дом Сарата Боса, 
когда 
потребуется передать сообщения. Поскольку я не была в курсе, то муж объяснил 
мне, что это 
связано с Чандрой Босом. Отныне я должна буду передавать Сарату Босу 
шифрограммы. 
Посчитали, что в таком щекотливом деле в качестве курьера лучше всего подойдет 
женщина, 
так как та меньше бросается в глаза. Кроме того, она должна знать английский и 
хинди. Да еще 
она должна быть храброй и ловкой.
     Мой муж посчитал, что я отвечаю всем этим требованиям.
     Однажды мы отправились на площадку для игры в гольф, где как раз 
развлекался этой 
игрой генеральный консул.
     - Муж вам сообщил? - мимоходом поинтересовался он.
     Я утвердительно кивнула.
     - Ну и как? Справитесь? У нас больше никого нет...
     - Конечно, не беспокойтесь.
     Молодая супруга дипломата вновь почувствовала себя Кихару, словно 
перенеслась в то 
прежнее время, когда генеральный консул приглашал ее участвовать в предстоящем 
застолье. 
Мне нужно было ему просто подмигнуть.
     Так родилась японская Мата Хари.
     Прежде всего я закутывалась в индийское сари. В Индии говорят, что женщины 
из 
Симлы, Дарлжи-линга или Кашмира светлокожи и красивы. Некоторые даже светлее 
нас. Я 
могла бы сойти за уроженку Дарджилинга, ведь сари, красная отметина на лбу и 
большие 
серьги мне так же шли, как и этим женщинам.
     Вечером, когда смеркалось (мы выбирали безлунную ночь), мой муж и я на 
восьмицилиндровом "Форде" через предместье выезжали из Калькутты. Английские 
газовые 
фонари в городе как-то разгоняли сумрак ночи, но, стоило покинуть город, 
воцарялась такая 
темень, хоть глаз выколи.
     Мой муж предварительно изучил маршрут, и мы, громыхая, катились по 
продуваемой со 
всех сторон проселочной дороге.
     Я складывала шифрограмму как можно плотнее и прятала ее в крохотный амулет 
из 
тонкой парчи, что принесла для меня перед отъездом из храма На-рита бабушка, 
приколов его 
английской булавкой к нижней рубашке. Это была скорее небольшая записка, чем 
телеграмма, 
которую я в случае необходимости могла бы проглотить.
     Мы проехали примерно пятьдесят километров по темным дорогам. Неожиданно 
перед 
нами замаячил неяркий свет.
     На муже была рубашка с открытым воротом, выпущенная на индийский манер 
поверх 
брюк. Он выглядел как индийский господин и говорил на хинди, словно индус. Я не