прислуживать им. 
Даже опытные гейши, которые никогда не давали скучать японским посетителям, не 
знали, как 
вести себя с иностранцами. Чаще всего их сопровождал переводчик. Служащие 
внешнего 
ведомства и бюро по туризму знали английский язык, и с ними у нас не возникало 
никаких 
сложностей. Но переводчики зачастую оказывались спесивыми людьми, которые 
бесцеремонно 
заговаривали с ними по-английски, так что мы оказывались не у дел. Однажды 
такого рода 
чрезвычайно неприятный субъект не постеснялся представить нас как "японских 
танцовщиц", 
чтобы затем, совершенно не замечая нас, все время потягивать свою выпивку.
     Когда Маритиё и Кокуни вышли танцевать в своих восхитительных кимоно, я 
стала 
наблюдать за ним. Мне и в голову не могло прийти, что он, оказывается, имел 
самое смутное 
представление об японских сказах и песнях. Как такое было вообще возможно? Мог 
ли он 
действительно что-либо рассказать и перевести в отношении нашего искусства? 
Даже 
совершенное знание английского языка не могло компенсировать подобное 
невежество. 
Однако, как я могла судить, ни один переводчик ничего не знал о традиционном 
японском 
искусстве.
     Меня захватила мысль выучить английский язык. Пусть даже он будет корявым. 
По 
крайней мере, не настолько, чтобы я не могла растолковать смысл танцев своих 
подруг.
     Само желание становилось все более неуемным, так что меня одолевало 
нетерпение и 
нервозность. Вот только где можно спросить совета?
     А если поговорить с кем-то из министерства иностранных дел? Это была мысль.
 В конце 
концов, сотрудники министерства и бюро по туризму были нашими постоянными 
посетителями. Вот именно. Я могла бы обратиться к господину Дэну.
     Из всех сотрудников в бюро по туризму Дэн Ма-кото был самым подходящим 
человеком 
для подобной просьбы. Возможно, он сумеет мне помочь. Когда я объяснила ему, 
что хочу 
непременно овладеть английским языком, он посоветовал мне брать частные уроки.
     - Я могла бы посещать языковую школу, - возразила я.
     - Как это, школу? Неужели ты бросишь занятие гейши?
     - Нет, гейшей я работаю вечерами. Свои уроки пения я могла бы брать 
пополудни. 
Занятия же в школе всегда идут в первой половине дня, не так ли?
     - Что такое? Ты хочешь утром ходить в школу, пополудни заниматься пением, 
а вечером 
идти зарабатывать? И ты полагаешь, что справишься? Смотри не надорвись...
     - Не беспокойтесь. Мне неведома усталость, на сон хватает и четырех часов. 
Меня даже 
называют Наполеоном в юбке из Симбаси.
     - Ты по-настоящему честолюбива. Но следует рассчитывать на трехгодичные 
занятия. 
Если ты сдашься раньше, то так и останешься как была.
     - Так я не поступлю, лучше упаду замертво. Я выдюжу, обещаю вам. Клянусь 
Христом, 
Каннон и Фудо.
     Это рассмешило господина Дэна.
     - Ну, хорошо, хорошо. Я порекомендую тебе одну школу.
     Я пообещала, что одеждой и поведением буду походить на остальных девушек, 
чтобы 
никто не распознал во мне гейши, и что никогда не буду пренебрегать домашними 
заданиями и 
пропускать занятия, как бы при этом ни уставала.
     Мне действительно ничего не стоило, подобно Наполеону, обходиться четырьмя 
часами 
сна, и этой привычки я придерживаюсь до сих пор. Даже в моем нынешнем возрасте 
мне 
незнакома усталость. Я всегда и везде могу крепко спать четыре или пять часов, 
после чего 
чувствую себя совершенно отдохнувшей.
     Но вернемся к школе. Теперь я каждое утро вставала около половины седьмого.
 Мои 
бабушка и мать составляли мне компанию за завтраком.
     Когда я приходила в школу, то усердно зубрила свой английский. Мы начали с 
алфавита, 
получая множество заданий на дом. Было не так просто, как мне казалось. Когда в