С присущим мне любопытством я постигала жизнь в Индии.
     Наряду с махараджами, которые с восьмьюдесятью слонами отправлялись на 
тигриную 
охоту, и париями, которые укладывались спать прямо на улице, существовал еще 
средний класс 
- англоиндийцы.
     За время проведения англичанами на протяжении трехсот лет неуклонной 
колониальной 
политики развился ужасный расизм. Но все же, невзирая на свои расовые различия, 
люди 
влюблялись, и многие индуски соединялись узами брака с англичанами. В 
результате 
появились англоиндийцы (англоиндийские метисы).
     Как дело обстоит сейчас, я не берусь судить, но тогда жили они в 
англоиндийских гетто. 
Даже будучи бедными, они пытались жить на английский манер. А поскольку они не 
были ни 
англичанами, ни индусами, то составляли особое сословие.
     Не раз рассказывали мне поразительную историю о том, как один ничего не 
подозревающий англичанин женился на белокурой, голубоглазой англичанке, а та 
родила ему 
совершенно темнокожего ребенка.
     Позже в Америке я видела многих детей-метисов, рожденных из союза белых и 
черных. 
Их кожа была кофейного цвета, а волосы часто оказывались совсем не курчавыми. У 
них были 
волнистые волосы, широкий нос и толстые губы, что выдавало в них полукровок. 
Однако 
англоиндийцы в Калькутте обычно имели очень тонкие, правильные черты лица.
     Впрочем, у большинства индийцев были прекрасные лица. Англоиндийцы хоть и 
отличались более темной кожей и говорили по-английски с акцентом, но многие из 
них 
выглядели весьма неплохо и были высокорослыми. Некоторых можно было бы принять 
за 
чистокровных англичан.
     Со своей подругой Викки я познакомилась на базаре. В центре Калькутты 
располагалось 
два английских магазина, которые я из-за надменности персонала и высоких цен не 
терпела.
     Индийские базары, напротив, были восхитительны. Фрукты, овощи, мясо и рыбу,
 
шелковые сари и хлопчатобумажную ткань можно было купить чрезвычайно дешево.
     Особенно недорого можно было приобрести интересующие вас ткани в лавках 
Ганди. Эти 
лавки возникли в результате движения М. Ганди; в них продавали в пику 
производимым 
фабричным способом тканям англичан индийские ткани ручной выработки из сученных 

вручную ниток. Большинство тканей делались с расчетом на сари, и поэтому в 
ширину 
составляли около 1,2 метра. Один рулон ткани был длиной по меньшей мере пять 
метров, и при 
верном раскрое из него выхолило аккурат два платья.
     На базаре я и познакомилась с юной англоинди-анкой Викки, почти моей 
ровесницей. Она 
была замужем, и у нее было миловидное круглое личико, как у американской 
актрисы Голди 
Хоун.
     Ее муж также был англоиндиец и работал на автозаправочной станции, 
принадлежащей 
некоему англичанину. Они жили в славной небольшой двухкомнатной квартире, 
устроенной в 
английском стиле, где не сидят - как бывает обычно в Индии - на полу.
     Она заступилась на базаре за меня, когда индийские торговцы немилосердно 
подняли 
цену. Так эта отзывчивая молодая женщина стала моей подругой. Не будет 
преувеличением 
сказать, что той радости, которую доставила мне моя жизнь в Калькутте, я 
обязана главным 
образом ей.
     Тем временем прибыл новый генеральный консул Окадзаки Кацуо. Встречали его 
все. Это 
был типичный выходец из Токио, который был весьма почитаемым клиентом среди 
гейш. Он 
мог прекрасно подражать знахарям, торгующим жабьим маслом, выкликая: "Два по 
два дают 
четыре, два по четыре дают восемь, два по восемь дают шестнадцать - посмотрите, 
как остр 
клинок".
     То, что именно он оказался начальником моего мужа, было редкой удачей.