зловещее впечатление.
     В нашем следующем порту - Рангуне - нас познакомили с одной исключительно 
любезной семьей зубного врача. Их дочь повела нас к огромному лежащему изваянию 
Будды и 
к излюбленному храму, где было настоящее столпотворение. В городе проходил как 
раз 
праздник, и женщины были нарядными, с цветами в волосах. Когда они процессией 
несли к 
храму свечи, в темноте это выглядело как грезы наяву.
     Лица бирманок очень похожи на наши. Мне казалось, что они вот-вот 
заговорят 
по-японски. В своих праздничных нарядах они походили на фрейлин разукрашенной 
морской 
царевны Отохимэ из нашей сказки о дворце дракона на морском дне. Их прически 
напоминали 
стиль эпохи Темпе (710-794). Вокруг бедер у них была повязана юбка и на плечи 
накинут 
тонкий платок, точно как у царевны Отохимэ.
     До сих пор я спрашиваю себя порой, а не оказался ли выброшенный бурей 
рыбак Урасима 
Таро как раз на бирманском берегу. Плененный видом здешней девушки, сочинил он 
сказку о 
принцессе Отохимэ и дворце дракона - властителя морей...
     Плавание на корабле длилось более месяца. Мы пережили пару штормов, 
которые, 
однако, никак не омрачили моей радости от этого путешествия. Морская качка на 
меня 
совершенно не действовала.
     - Тебе следовало бы стать моряком, - любил тогда повторять мой муж.
     Когда небо начинало темнеть, официант устанавливал на столе в столовой 
металлическое 
ограждение. Это было знаком того, что на море надвигается шторм. Такое 
ограждение не 
давало посуде при боковой качке падать со стола. Когда море особо 
неистовствовало, число 
моряков, приходящих трапезничать, всегда уменьшалось. Лишь молодой официант 
продолжал 
держаться молодцом. Были дни, когда ему приходилось обслуживать лишь меня одну.
     - Ведь именно женщине полагается страдать и запираться у себя в каюте. Но 
чем больше 
нас качает, тем сильнее, похоже, разыгрывается у тебя аппетит. Это не по-женски 
и совсем 
неучтиво, - шутил мой муж.
     Когда я стояла на носу и смотрела на то опускающуюся, то вздымающуюся 
перед собой 
кромку горизонта, мне было так здорово, словно весь мир был в моей власти.
     Если бы мне довелось быть мужчиной, то, пожалуй, я действительно стала бы 
моряком.
     Наконец наше судно вошло в фарватер с желтой от ила водой. Мы достигли 
Ганга.
     К нам на борт поднялись лоцманы, и после длительного морского плавания мы 
пришли в 
Калькутту.
     
В Калькутте
     
     Индия очень необычная страна.
     В больших городах вроде Бомбея и Калькутты широкие улицы, как и везде на 
свете, 
обступали довольно высокие здания. Там имелись благоустроенные английские 
жилища, а 
также универмаги.
     Поражало только то, что по большой современной улице, сопоставимой с нашей 
Гиндзой, 
беззаботно бродили бесчисленные коровы.
     Коровы считаются там посланниками богов, и не разрешается их прогонять. 
Даже на 
железнодорожных переездах они пользовались преимуществом, и поезда должны были 
останавливаться и ждать, пока священные коровы не пройдут. Все верили, что люди,
 
прогоняющие коров, будут наказаны богами, поэтому коровы никуда не торопились. 
Они могли 
беспрепятственно улечься и при входе в сами здания. И, естественно, везде по 
пути своего 
следования они оставляли коровий навоз. Тотчас туда спешно направлялись 
вооруженные 
лопатой индусы и начинали спорить за обладание свежим, дымящимся коровяком. Это 
имело 
хорошие последствия, так как самого навоза нигде не было видно.
     Бедные индусы обмазывали им затем свои стены. Чем толще был слой, тем