Вначале меня это страшило, но затем, после нескольких встреч, я поняла, 
что это был 
довольно милый человек. Позже он умрет от тяжелой болезни.
     Дальше я вспоминаю молодую филиппинскую репортершу Миру, которая пришла ко 
мне 
по поручению Асида Хитоси из Japan Times. Поскольку мы были почти ровесницы, то 
стали 
хорошими подругами. Она понравилась и моей бабушке, которая к ее приходу всегда 
пекла 
пирог с овощами, который Мира с большим удовольствием ела.
     У нее было милое круглое личико, и мы сфотографировали ее в моем кимоно, а 
также 
меня в филиппинском национальном наряде (длинное платье из органди с рукавами 
буфами). 
Она говорила, что находит профессию гейши замечательной, так как я, например, 
могу каждый 
вечер вести доверительные разговоры с президентом Кесоном. Я могла с ней только 

согласиться.
     Однажды к нам пришел в качестве гостя министерства иностранных дел и бюро 
по 
туризму изысканный европеец с приветливым лицом, примерно сорока лет. Он был 
точной 
копией учителя токивад-зу (сопровождение на сямисэне народных песен) маэстро 
Сикиса - 
так сказать, своего рода европейский маэстро Сикиса. Сходство доходило вплоть 
до голоса и 
движений. Это был знаменитый скрипач Яша Хейфец.
     Тогда у нас появился еще один известный иностранец, который произвел на 
меня 
неизгладимое впечатление, - Жан Кокто.
     Жан Кокто посетил Японию в 1936 году. На всем протяжении его короткого 
пребывания у 
нас я встречала его каждый вечер, иногда даже днем на приемах, которые 
устраивали в его 
честь министерство иностранных дел и издатели газет.
     Месье Кокто говорил лишь на ломаном английском. Меня подмывало поговорить 
с ним, 
но я не знала французский.
     Итак, я ежедневно стала учить два-три французских слова, но, поскольку 
изъяснение с 
помощью рук и ног, английский у Кокто и мой французский ни к чему не приводили, 
нашей 
палочкой-выручалочкой служил господин Хоригути. Через четыре или пять дней я 
могла 
произнести: "Je suis еn-chantee".
     Кокто был в восторге и отныне называл меня Happy Spring1.
     Накануне возвращения в Париж он подарил мне бумажный фонарик с загадочным 
рисунком, небольшим стихотворением и моим именем. В ответ я преподнесла ему 
ручное 
зеркальце из лаковой кожи с позолотой. Он бережно хранил его долгое время в 
своей 
парижской квартире, а вот мой драгоценный фонарик от Кокто сгорел во время 
воздушного 
налета. Еще до сих пор при одном воспоминании об этой утрате слезы 
наворачиваются на глаза.
     Месье Кокто вовсе не был увлечен мной, но, возможно, его трогала 
любознательная юная 
девушка, которая так настойчиво хотела овладеть французским. Позже я узнала, 
что его 
привлекали мужчины и он жил с Жаном Маре... Но в Японии все были без ума от 
пары Жан 
Кокто и Кихару из Симбаси, а газеты тогда много об этом писали.
     Когда Кокто вернулся в Париж, он написал стихи о трех японских 
достопримечательностях - сумо, кабуки и гейшах, - которые были опубликованы в 
"Пари 
суар". В стихотворении о сумо рассказывалось о борце Таманисики, в 
стихотворении о кабуки 
речь шла об Оноэ Кикугоро Шестом в пантомиме "Танец с маской льва", которую он, 
впрочем, 
позже перенес на экран, сняв фильм "Красавица и чудовище", и в стихотворении о 
гейше была 
изображена я, Кихару. Оно есть в переведенной господином Хори-гути на японский 
язык книге. 
Содержание самого стихотворения в целом следующее:
     "Я прибыл в Японию с представлением о гейшах, составленным по гравюрам 
укиё-э 
Утамаро. Одной чудной лунной ночью у окна ресторана я видел много гейш с лицами 
словно 
маски, покрытыми белилами. На лице Happy Spring, однако, не было белил. В