Наконец я не выдержала и сказала:
     - Сэнсэй, привяжу-ка я вам на шею какую-нибудь плошку.
     Позже он жаловался по этому поводу своим характерным голосом госдодам Кумэ 
и 
Ёсикава: "Ки-хару невыносима. Она хотела повязать мне на шею плошку... Это 
какая-то 
злюка".
     На что господин Кумэ ответил: "Это настоящий чертенок, который заслуживает 
хорошего 
шлепка по заднице", - но я-то хорошо знала, что Кикути вовсе не был зол на меня.

     Мы делили посетителей на две категории. Одни приходили ради дамского 
общества, 
другие ради любовных утех.
     Первые просто находили удовольствие в том, чтобы рядом с ними были девушки,
 но 
никогда не привязывались к какой-то одной юбке. Они были самые безопасные. 
Других вовсе 
не интересовали беседы с девушками. Эти посетители хотели сразу переходить к 
делу. Позже в 
подобную категорию попали многие так называемые писатели.
     Мы, естественно, предпочитали гостей, которые с охотой и дружески 
беседовали с нами.
     Кикути для юных гейш, у которых еще не было поклонников, представлялся 
добрым 
посетителем. Он всегда интересовался, не голодны ли девушки, не нуждаются ли в 
деньгах на 
карманные расходы.
     Однажды господин Кикути пришел вместе с крупным, серьезного вида мужчиной.
     - Это господин Исикава. В этом году он получил премию имени Акутагавы. Это 
награда, 
которую дают в Японии за написание лучшей повести, - представил он его нам.
     Это был Исикава Тацудзо, который первым получил премию Акутагавы за свой 
роман 
"Народ". Даже когда мы наливали ему сакэ или же заговаривали с ним, он 
оставался 
немногословным и неприветливым.
     Был в то время еще один господин, который носил сине-белую в крапинку 
двойку в 
сочетании с ха-кама, японскими штанами.
     "Ах, как это изысканно", - шушукались молодые гейши. Он действительно 
олицетворял 
собой тип безукоризненно выглядевшего мужчины. Это был Нива Фумио, знаменитый 
романист. В то время он жил с одной владелицей бара. Много еще всякого можно 
было 
услышать о нем. Одно время оказалось на слуху и мое имя. В "Белой книге 
литературной 
среды" Тогаэри Хадзимэ можно было прочесть, что Нива Фумио и Кихару из Симбаси 
состояли 
в любовных отношениях. Это очень льстило мне, и я с большим удовольствием 
вспоминаю об 
этом.
     Совсем иным привлекал писатель Уно Кодзи. Он любил рассказывать о своих 
морских 
поездках в Юго-Восточную Азию. Он приглянулся мне сразу своим умением так живо 
описывать каждую букашку, словно у нее был свой внутренний мир, вплоть до 
выражения ее 
лица.
     Романист Сатоми Тон часто приглашал хозяйку заведения "Ёнедая" отведать 
суси. Хотя 
он тогда уже был далеко не молод, тем не менее носил стального цвета кимоно с 
коричневым 
оби из шелка хака-та, синие таби на ногах и яловые сандалии. Когда он вынимал 
из замшевого 
кисета свою курительную трубку, во всех движениях сквозили светские манеры.
     Так же чудесно выглядел в своем кимоно и поэт Хоригути Дайгаку, являя 
собой 
сплошную учтивость. Он и поэт Сайдзё Ясо всегда брали меня с собой в Ёсивара.
     Посещение Ёсивара нельзя равнять с посещением увеселительного заведения, 
как многие 
думают. Празднества в тамошних чайных домиках всегда приносили мне огромное 
удовольствие.
     Мы предпочитали "Каноя", чья владелица была милой и заботливой хозяйкой. 
Кроме 
того, там еще работала гейша Эйко, которая всегда радушно меня принимала, хотя 
я была из 
Симбаси, что вызывало, конечно, определенное соперничество.
     Ёсивара-гейши должны были иметь музыкальное образование, поскольку для 
других 
задач здесь было множество имеющих к этому природный талант девушек...