ресторана 
"Синкираку" поместили такое прелестное оранжево-красное и золотистое 
изображение горы 
Фудзияма, что даже я, ничего не смыслящая в живописи, чуть не вскрикнула от 
восторга. 
Оками-сан объяснила мне, что это работа художника Ёкояма Тайкан. В одной чайной 
я видела в 
небольшом помещении специально предназначенный для чайной церемонии настенный 
свиток 
Тикудэн, в другой раз это был изысканный натюрморт Мусяно-кодзи. Порой для 
обозрения 
выставляли ширму работы Комуро Суйун.
     Для банкетов подавали самую изысканную посуду и украшенные позолотой, с 
лаковым 
покрытием вазы. Хотя никто меня этому не учил, благодаря всему увиденному и 
услышанному 
я почти автоматически получила обширные знания об утвари и керамике.
     Позже, уже будучи взрослой, я часто намекала своим посетителям на то, что 
девушке из 
хорошей семьи значительно полезней было бы три месяца проработать гейшей в 
Симбаси, 
нежели посещать так называемую школу невест.
     Тогда в качестве приложения к журналу "Друг хозяйки" появилась "Новая 
книга для 
невесты" Ки-кути Кан. Кикути там писал:
     "Недавно в Симбаси заговорили о молодой гейше по имени Кихару. На приемах 
она не 
поет и не танцует, однако, несмотря на свою молодость, она располагает такими 
обширными 
познаниями, что с ней можно говорить обо всем. Мне хотелось бы пожелать, чтобы 
все 
современные женщины стремились походить на эту девушку".
     Я была любимицей многих литераторов. Тогда этих людей не именовали 
писателями, а 
называли беллетристами или просто литераторами.
     Самым представительным из всех литераторов был Осараги Дзиро. В спортивной 
куртке 
из домотканого сукна он выглядел настоящим щеголем. С какой охотой я 
отправилась бы с ним 
прогуляться по Гиндзе и показать себя!
     Иногда он появлялся вместе с художником Ивата Сэнтаро (1901 -1974), у 
которого были 
прекрасные, трогательные глаза с огромными ресницами и устоять перед которым не 
могла ни 
одна женщина. Моя подруга Котоё была настолько влюблена в него, что с раннего 
утра 
сторожила у ворот его дома. Ей было достаточно мельком увидеть его, чтобы весь 
день быть 
счастливой. Вот такой наивной она была.
     На мой взгляд, каждый из них был по-своему привлекателен. Они приводили с 
собой 
также Си-мура Тацуми, который тогда был еще довольно юн и поэтому немного робок,
 но тем 
не менее очарователен.
     Кикути Кан был весьма разборчив, и я нигде не видела его, кроме как в 
Ёнэдая, что в 
Кобикитё. Поэтому неудивительно, что тамошняя оками-сан всегда превозносила его 
милый 
характер. Миёси и я были его любимицами среди гейш. Ходили слухи, что Миёси 
была его 
любовницей, но я до сих пор этому не верю.
     Кикути нравилось, чтобы его обслуживала и вела с ним беседу девушка, 
которая ему 
приглянулась. Сплетничали о его якобы любовных связях с официантками, но у нас 
в Симбаси 
он относился к числу посетителей, которые развлекались у нас вполне невинно.
     Он был коренаст, с красивым лицом и львиной шевелюрой, а из-за толстых 
стекол очков 
на вас смотрели добродушные глаза. Вопреки своей внушительной внешности говорил 
он 
тихим, запинающимся голосом.
     Помимо всего прочего, он относился к тем мужчинам, которых сегодня 
называют 
заядлыми курильщиками, поскольку едва догорала одна сигарета, как он тут же 
брал 
следующую. К тому же он везде ронял пепел. Я не могла на это смотреть, так мне 
было жалко 
его шикарной двойки-осилш (т.е. когда кимоно и хаори сделаны из одного 
материала), которую 
он постоянно пачкал пеплом.