качестве 
гостинца для оставшихся дома горничных и слуг и заботливо укладывали их в 
коробочки из 
щепы.
     Кондитерша всегда провожала нас до самой лодки. "Почтите меня вновь своим 
вниманием", - говорила она на прощание.
     Мы продолжали путь. В наступавших сумерках таяла фигура кондитерши, 
которая махала 
рукой. Постепенно зажигались огни. Когда мы проплывали мимо Янагибаси, то могли 
часто с 
реки наблюдать гулянья в ресторанах "Рёкотэй" и "Камасэй". В одном проходило 
большое 
торжество в огромном зале на первом этаже, где можно было различить фигуры 
танцующих 
гейш; в другом - лишь четыре или пять гостей, сидящих за столом в небольшом 
помещении и 
чему-то добродушно улыбающихся. Вокруг них порхают три юные гейши, поднося им 
пиво.
     Затем наш путь лежал мимо обычных жилых домов. Родители и дети сидят 
вместе за 
столом и трапезничают. Вот молодая хозяйка снимает под навесом высохшие детские 
пеленки. 
Тогда все дома имели навесы, где вывешивалось белье. Минуя танцевальный театр 
"Симбаси", 
мы наблюдали на воде отражения неоновых огней. Далее мы направлялись в Синагаву.
 
Поскольку тогда, разумеется, правили вручную, то движение весел создавало 
чудный плеск 
воды. Прежде экипаж лодки носил куртки кимоно с именами гейш Янагибаси и 
Симбаси и 
белые головные повязки в синий горошек.
     У пристани Синагава лодка останавливалась, и гости обращались к 
лодочникам: 
"Отведайте глоток вина вместе с нами!"
     Тогда члены экипажа снимали свои повязки со лба и охотно выпивали по 
кружке. К тому 
же мы предлагали им на небольших тарелках закуску. Нас обвевал прохладный 
ветерок, тот или 
другой гость с воодушевлением затягивал какую-нибудь народную песню, и пара 
гейш 
постарше усаживались поближе к своим давним приятелям.
     В то время в окрестностях Омори еще росли пори, съедобные водоросли. 
Поэтому летом 
воздух был полон не только ароматом моря, но и запахом нори. Луна медленно 
скользила по 
небосклону, а вокруг, если не считать шума плещущихся о борт лодки волн, царила 
тишина. 
Порой тебя охватывало такое чувство, словно ты находишься в каком-то ином мире.
     В такие моменты сердца окружающих наполняли покой и чистота.
     Когда при этом присутствовали маэстро Ёсида Сэйфу и маэстро Фукуда Рандо, 
они, 
вдохновленные лунным светом, играли ту или иную пьесу на ся-кухати.
     Что за счастье было для меня слушать эту трогательную чудную игру обоих 
маэстро, 
когда лунный свет разливается по бегущим рядом волнам! Этот звук все еще 
раздается в моих 
ушах. Гости, гейши, лодочники - все завороженно слушали, и это трогало их до 
слез!
     Как бы мне хотелось хоть что-то из этого настроения передать сегодняшней 
молодежи.
     В Симбаси работало много гейш, обладающих разнообразными талантами.
     Дзикка была мастерицей игры на утадзава-сялш-сэне, а к тому же как 
поэтесса она издала 
много сборников стихов - хайку. Котоки была исполнительницей сказов и к тому же 

прославленной сочинительницей хайку. Нельзя не упомянуть исполнительницу танца 
адзума 
Маритиё. Своим чеканным, мужским стилем она в точности походила на актера 
театра кабуки 
Оноэ Кикугоро Шестого. Или вспомнить двух страстных, чудных и очень женственных 
гейш 
Кокуни и Сомэфуку. Своей игрой в шашки ГО отличалась всегда Косимэ.
     Я так благодарна судьбе, что именно в этом восприимчивом ко всему возрасте 
каждый 
день дарил мне столько прекрасного!
     Утром я шла в школу, а вечером на приемах неизменно сталкивалась с 
чем-нибудь для 
себя новым. Например, в больших чайных домиках вывешивали в токонома, особых 
нишах, 
настенные свитки1, которые нигде больше не увидишь. На Новый год в нишах