очень хорошо 
рисовал. А то, что он рисовал, позволяло говорить о его необычной 
впечатлительности, и я 
полагала, что он непременно станет художником-декоратором. Однажды мы вместе 
навестили 
Ито Кисаку. В первой части я уже говорила, что причисляю Ито Кисаку к 
величайшим гениям 
Японии. Теперь я страстно желала определить сына к нему в ученики.
     Кисаку дружелюбно расспросил малыша, нравится ли тому театр. Затем он 
показал ему 
эскизы декораций и немного поговорил с ним. То, что он обращался с ним, как со 
взрослым, 
похоже, радовало моего сына.
     - Когда ты окончишь среднюю школу, сразу же начнешь заниматься у меня. 
Театральному художнику нужно начинать как можно раньше и учиться всему на лету. 
- Он 
тепло посмотрел на моего сына.
     Если бы Кисаку не умер и взял бы его, как обещал, после средней школы к 
себе в ученики, 
тот, конечно, не был бы сейчас служащим, а стал бы выдающимся 
художником-декоратором, 
чего я так хотела.
     Но вернемся к зарождению стриптиза в Японии. В перерывах между действиями 
пьесы 
"Оюки Морган" выступали стриптизерши. Был там и лилипут Соратоби Косукэ. Его 
отличали 
хорошенькое личико, маленькие руки и ноги. Ростом он был с моего сына, иными 
словами, 
походил на пяти-шестилетне-го ребенка, хотя самому было двадцать два или 
двадцать три года.
     Мой сын, похоже, принимал его за своего одногодка. Будучи очень доверчивым,
 он 
спросил стоявшего рядом в своем крохотном смокинге Соратоби Косукэ:
     - Как тебя зовут?
     - Разве ты не знаешь? - снисходительно сказал тот.
     - Сколько тебе лет? - спросил затем мой сын.
     - Я старше тебя. Но пока холост, - уязвленно заметил Косукэ.
     Моего сына, похоже, удивил этот необычный ребенок.
     Когда на следующий день я вернулась из магазина, то он сидел напротив моей 
бабушки и 
плакал. Стоило мне войти, как они оба бросились жаловаться мне.
     - Коти-ба сказала, что я лгун, - ревел малыш. Поскольку у нас было две 
бабушки: моя 
мать и моя бабушка, это доставляло определенные хлопоты, и все начали величать 
мою 
бабушку Коти-ба. Мою же маму звали Мама-ба.
     - Малыш говорит одни небылицы, - теперь стала жаловаться моя бабушка.
     Оба были страшно взволнованы.
     - Что случилось? - поинтересовалась я.
     - Я рассказал ей, что видел совсем голую девушку со сверкающими бабочками 
на попе. 
А она говорит, что я вру, - рыдал он.
     - Ложь сродни воровству. С этого все начинается. Он пугает меня тем, что 
столь 
бесстыдно врет. Представь. Ведь вы вчера ходили в "Тэйгэки". Не верю, чтобы там 
выступали 
голые девушки с бабочками на заднице, - всхлипывала моя бабушка.
     Она была 1863 года рождения, и подобное ей просто не могло прийти в голову.

     Целых два часа я объясняла ей связь между стриптизом и театром "Тэйгэки" и 
пообещала 
еще этим месяцем сводить ее туда. На этом инцидент был исчерпан.
     
Приглашение от главнокомандующего
     
     В 1952 году господин Синохара из журнала "Тю-окорон" попросил меня 
написать туда 
статью. Она появилась в майском номере под названием "Признания одной говорящей 

по-английски гейши" и была подписана псевдонимом Юри Харуми.
     Сегодня высокопарно говорят о "представи-тельственной гейше" и 
"космополитической 
гейше". Я некоторым, образом выступала в подобной роли. После своего 
состоявшегося в 1933 
году дебюта в Симбаси я проработала гейшей до 1941 года. Затем грянула война, а 
по ее 
окончании я продолжала это свое занятие еще примерно два года. В общей 
сложности 
получается десять лет.
     Посетители, которые бывали в Симбаси до войны, иначе говоря, зарубежные