позаимствовала у знаменитой танцовщицы стриптиза. Было принято, чтобы 
появляющиеся на 
сцене стриптизерши источали одно обаяние и любезность, но она, единственная, 
никогда не 
улыбалась.
     Она танцевала с надменным взором, и движения ее были столь медлительны, 
что 
вызывали особое восхищение у зала. Многие танцовщицы брали себе американские 
имена, 
например, Мери Мацубара или Хелен Таки. Японки постоянно скрывали свой длинный 
торс и 
короткие ноги под кимоно, а теперь они порывают с этой привычкой и выходят 
совершенно 
нагими на сцену. При виде их прекрасных тел я постоянно ловила себя на мысли, 
остаемся ли 
мы по-прежнему тем же народом.
     Были еще так называемые шоу укиё-э, где стриптизерши выступали в одежде 
куртизанок. 
На их обнаженные тела были наброшены украшенные блестками верхние кимоно. 
Многое 
бралось из театра ка-буки с его утонченным репертуаром. Открывали и закрывали 
представление Тони Тани или Э.-Х. Эрик со своими запоминающимися скетчами.
     Поначалу я посещала лишь мюзик-холл в театре "Нитигэки", сопровождая Роппа,
 но 
потом увлеклась и чуть ли не стала одержима этими шоу.
     Однажды ставили пьесу театра кабуки "Митито-сэ и самурай Наодзиро". 
Мититосэ играла 
одна стриптизерша, а в роли самурая выступал господин Эрик. Однако сам костюм 
самурая был 
ему слишком мал, и в образе любовника со своим непомерно коротким кимоно он 
производил 
неважное впечатление. Будучи его поклонницей, я едва могла вынести это.
     Поэтому я поспешила домой, отыскала светло- и темно-синий материал вместе 
с 
подкладкой и отнесла тотчас к портному. Через два дня все это вместе с оби было 
передано 
мной в его уборную. С того дня господин Эрик с пришедшимся ему впору костюмом 
стал 
походить на бравого самурая, который выглядел далее умнее и смазливее, чем 
обычно 
представляют самураев в театре кабуки.
     Когда я спустя двадцать пять лет повстречала господина Эрика в Нью-Йорке, 
он сообщил 
мне, что до сих пор хранит то кимоно.
     В 1951 году Роппа выступил в театре "Тэйгэки" в мюзикле "Оюки Морган", 
который 
имел огромный успех. Если его сегодня возобновить, то он вполне потягался бы с 
американскими мюзиклами. Барышня Косидзи играла гейшу Оюки из Гиона, а Роппа - 
американского миллионера Моргана, влюбившегося в Оюки. Благодаря своему 
близкому 
знакомству с Роппа я часто приходила к нему в уборную.
     Уже с трехлетнего возраста я постоянно брала с собой в театр сына. Поэтому 
у него такая 
страсть к театру. Обычно дети уже вскоре после начала представления начинают 
скучать и 
просятся домой, но мой ребенок с большим вниманием смотрел как традиционные 
пьесы 
кабуки, так и современные японские и европейские постановки.
     В танцевальном театре "Симбаси", когда, как мне помнится, шла пьеса 
Ханаяги Сётаро, 
мы посетили дневной спектакль. После того как опустился занавес, сын спросил 
меня:
     - Это конец?
     - Да, это конец. Вскоре начнется вечернее представление, зрители уже ждут 
на улице. 
Поэтому нам нужно уходить.
     - Я хочу еще посмотреть, - заныл он, а в фойе стал плакать. Дежурившие там 
женщины 
поспешили к нам.
     - Ну что ты, малыш, представление ведь закончилось. Утомительно вынести 
это 
детям, - понимающе успокаивали те его.
     - Нет, я хочу еще посмотреть.
     - Он плачет оттого, что ему не терпится увидеть и вечернее представление, 
- объяснила 
я, а дамы воскликнули:
     - Малыш плачет оттого, что не может посмотреть вечерний спектакль. 
Многообещающее начало, не так ли?
     После этого он стал любимцем всех служительниц фойе.
     В отличие от других детей мой сын был помешан на театре. Кроме того, он