"Юкимура". Хорошо, что она проявила такое понимание. Как моя хозяйка, она могла 
бы 
запретить мне посещать другие чайные домики, и я ничего не могла бы на это 
возразить. 
Однако она поощряла меня, чтобы я посетила по возможности больше чайных 
заведений, 
поскольку везде были иностранные посетители и там часто не знали, что делать.
     - Ну да, я понимаю, иностранные гости... ступай и помоги по возможности 
всем. - Я от 
благодарности чуть не плакала.
     Был еще жив хакоя Хан-тян, до войны работавший на меня, а ныне служивший 
привратником в "Юкимура" (он принимал заказы на приглашение тех или иных гейш 
для 
гостей). Когда мама и бабушка услышали, что Хан-тян еще жив и мы вместе 
работаем, они 
были чрезвычайно рады этому.
     Каждое воскресное утро я вставала около пяти часов, укладывала молочный 
порошок, 
фрукты, ветчину, куриные окорочка, консервы и мыло (пожалуй, меня принимали за 
торговку с 
рынка) и ехала в деревню, где меня уже ждали бабушка, мама и малыш. Вечером в 
понедельник 
я опять возвращалась к своей работе. Сообщение на железной дороге оставалось 
таким же, как 
и в первые дни после войны. Мне постоянно приходилось карабкаться в тамбур или 
лезть через 
окно.
     Когда теперь я об этом вспоминаю, мне становится не по себе. Я работала по 
субботам 
допоздна, следующим утром вставала ни свет ни заря и пешком шла от района 
Цукидзи на 
вокзал Симбаси. Затем тряслась в поезде почти целых четыре часа, пристроившись 
в тамбуре 
вагона, а по прибытии на свою станцию шла пешком около десяти километров. На 
следующее 
утро я опять рано вставала и отправлялась в обратный путь. Но стоило мне 
увидеть личико 
сына, когда тот глядел на мои гостинцы, как все тяготы забывались.
     Сын рос понемногу и набирался сил, тогда как мама и бабушка все заметней 
сдавали. Это 
было тяжело видеть. Если мне придется еще года два так мотаться, не сумев при 
этом забрать 
всех троих в Токио, я долго не выдержу.
     Но пока существовало ограничение на приток новых жителей в город, и 
разрешалось 
въезжать туда только тем, у кого были на это достаточно веские основания. 
Поэтому мне 
пришлось еще некоторое время терпеть такую жизнь "суперменши".
     
Угроза чайным заведениям
     
     Это случилось во время нахождения у власти социалистического правительства 
Катаяма. 
Социалисты впервые пришли к власти в 1947-1948 годах, и народ, обескураженный, 
с одной 
стороны, тем не менее был полон надежд.
     Особое удивление вызывало избрание депутатами тридцати девяти женщин. Само 
лишь 
недавно утвержденное избирательное право для женщин было настоящей сенсацией, 
но вид 
новых женщин-депутатов - да еще целых тридцати девяти - взбудоражил весь народ. 

Женщины в парламенте!
     Первым делом это новое правительство решило закрыть все чайные заведения и 

рестораны. Таким образом там хотели сдержать быстро растущую инфляцию, 
поскольку из-за 
нехватки продовольствия страну захлестнул черный рынок. Закрытие должно было 
коснуться 
как самых изысканных чайных заведений, так и крохотных закусочных.
     Однажды мне звонит Окафуку Тэцуо и умоляет как можно быстрее прийти в 
управление 
союза гейш. Главой там тогда была госпожа Синохара Хару, некогда гейша Риэдзи, 
очень 
известная в конце эпохи Мэйдзи и начале эры Тайсё и даже имевшая орден. Ее 
заслуги в 
руководстве нашим союзом были огромны. Тогда еще не существовало совместных 
танцевальных представлений всех гейш - танцы мияко из храма Гион в Киото и 
танцы адзума. 
Она после войны вдохнула новую жизнь в танцы адзума, причем привлекла очень