высокохудожественные драматические произведения наподобие рассказа Та-нидзаки 
Дзюнъитиро "Мать генерала Сигэмото", а в качестве постановщика пригласила 
писателя 
Фуна-хаси Сэйити.
     Господин Окафуку был правой рукой Синохара Хару. Без него район Симбаси не 
сумел 
бы получить такое развитие после войны.
     Госпожа Синохара заведовала рестораном "Ки-кумура", который выглядел как 
настоящий 
красивый особняк. Для меня она была просто "матушкой из Кикумура" и тоже очень 
хорошо 
относилась ко мне.
     В послевоенное время я часто посещала ее со своим сыном. Ему было три 
годика, и он все 
жадно впитывал. Она показала ему киёмото "Повеса-монах", он схватил манеру 
исполнения с 
лету, и госпожа Синохара предсказала ему большую карьеру в театральном мире. Он 
мог бы 
стать хорошим актером, поскольку все легко схватывал, и непременно стал бы 
знаменитостью, 
если бы я дала усыновить его какой-нибудь прославленной актерской династии.
     Мой сын любил свою "бабушку Кикумура" и приставал ко мне, чтобы мы 
навестили ее. 
Стоило нам прийти, как он вскарабкивался ей на колени, и она показывала ему 
целые куски из 
пьес. Ныне он государственный служащий, но все сложилось бы по-иному, если бы я,
 следуя 
совету госпожи Синохара, отдала его в семью актеров кабуки.
     Судя по словам господина Окафуку, в управление для беседы должны были 
пожаловать 
десять новоиспеченных женщин-депутатов. Он просил меня - о, ужас! - 
присутствовать при 
этом.
     Стоило мне только представить, как эти десять первых женщин-депутатов 
нашей страны 
- все с высшим образованием - явятся на эту встречу, меня начал бить озноб.
     - Депутаты нагоняют на меня страх, - сказала я господину Окафуку.
     - О чем ты говоришь? Ты столько всего знаешь, да и опыта жизненного тебе 
не 
занимать. Просто скажи, что думаешь, и все, - подбадривал он меня. И тем не 
менее мне было 
страшно. По этому случаю я надела наиболее неброское белое в крапинку кимоно с 
голубоватым отливом.
     Хотя из-за частых посещений само управление я хорошо знала, но на этот раз 
от волнения 
я чувствовала себя очень скованно.
     В конференц-зале высокие дамы уже заняли свои места. Запомнились фамилии 
госпожи 
Като Сидзуэ и госпожи Акамацу Цунэко из социалистической партии, а также 
госпожи Киути 
Кё из демократической партии. Все свободно и доходчиво высказывали свое мнение, 
однако, по 
их словам, выходило, что чайные домики и гейши являются чуть ли не врагами 
народа. Они 
настойчиво подчеркивали, что нечто подобное не имеет права на существование и 
должно быть 
упразднено.
     Все это они облекали в столь возвышенные, ученые слова, что я боялась 
сказать 
что-нибудь в нашу защиту. Но сидеть молча я тоже не могла и поэтому 
нерешительно 
поднялась со своего места.
     - Столь образованные женщины, как вы, могут всегда и без особых трудностей 
найти 
подходящую работу, чтобы прокормить свою семью, - начала я, постепенно обретая 
уверенность. - А вот жены простых солдат и матросов, подобно женам Кума-сан и 
Хассан из 
ракуго, не имеют образования. Их мужья оказались на фронте, и они не знают, 
живы ли те еще. 
С детьми и престарелыми родителями на руках у них нет иного выбора, как 
зарабатывать себе 
пропитание в маленьких закусочных, торгуя лапшой, жареной курятиной или 
похлебкой. Это 
их единственная возможность прокормить семью. Мне самой приходится заботиться о 
двух 
стариках и ребенке. Поэтому я работаю в чайных заведениях, покуда не вернется 
мой муж, про 
которого я даже не знаю, жив ли он вообще. Сейчас в Токио четверть миллиона 
женщин 
работает в гостиничной сфере. Единственное, к чему приведет закрытие такого