к оригинальности иным образом, нежели Ральф Блюм, и охотно пользуются 
придуманной им рунойпустышкой, не задумываясь, существовал ли этот аналог 
клавиши «space» в первоначальном древнескандинавском алфавите. «Я не знаю, 
когда появилась эта руна, — пишет, например, Лиза Песчел. — Мне она встретилась 
в работе Ральфа Блюма»81. Не менее популярным оказался и массовый подход к 
работе с рунами. Книги с названиями типа «Рунология для всех» или «Руны для 
начинающих», наполненные советами относительно применения рун в домашнем 
хозяйстве и повседневной жизни, рассчитанными на домохозяек, вряд ли знающих о 
тысячелетней истории этих знаков, сегодня во множестве есть даже на прилавках 
российских книжных магазинов, про западные — и речи не идет. На их фоне Блюм и 
правда выглядит серьезным специалистом, знающим, о чем говорит.
      Правда, его рунический оракул82 имеет не большее отношение к собственно 
древнескандинавской традиции использования этих священных знаков, чем 
свежепридуманные ритуалы неоязычников. Толкования рун, которые приводит Ральф 
Блюм, — современнее некуда. Это практические советы по выживанию не в суровом 
мире темных веков, а в современности, по стилю изрядно отдающие Кастанедой. 
Причем чем дальше, тем больше: если «Книга рун» представляла собой 
действительно искреннее творение человека, внезапно открывшего для себя мир рун,
 то, скажем, «Целительные руны»83 — его следующая книга — это уже творение 
состоявшегося гуру. С одной стороны, эклектичное, с другой — настолько 
оторванное от первоисточника, что только само начертание знаков и связывает 
составленный Блюмом оракул с нордической традицией. Впрочем, все это не имеет 
особого значения. Хотя бы потому, что именно с публикации оракула Блюма 
зародился массовый интерес к рунам в России.
      
ВОЗВРАЩЕНИЕ В ГАРДАРИКУ
      
     Я люблю тайные знаки,
     Символику и письмена…
    Группа «Река», «Дирижер»
      
      Первая публикация блюмовского оракула в переводе Виктора Пелевина сыграла 
роль своеобразного запала. После нее стала сперва самиздатовским способом, а 
потом, когда интерес был уже заметен невооруженным глазом, и вполне официально, 
большими тиражами, издаваться разного рода рунологическая и рунноэзотерическая 
литература. Первые издания такого рода были скорее справочниками по рунам, 
точнее, практическим руководством по их применению, вовсе не поощряющим сколь 
бы то ни было серьезного изучения материала. Это относится, скажем, к книге 
«Руны» некого виртуального автора Анны Кайа84, вышедшей в конце 90х, или 
одноименному изданию, выпущенному в свое время четой Адити85. Однако вскоре 
появились в продаже и более серьезные книги, поначалу — переводные. А потом, 
когда возник некоторый спрос, первые наборы рун — старших, включая пустую.
      Вероятно, и до публикации блюмовского оракула среди наших 
соотечественников были те, кто помнил о рунах и даже прибегал к их советам, но 
мы о них ничего не знаем. Впрочем, скорее всего, такие были, просто это не 
афишировалось. Тема рунической письменности не была настолько разработана в 
СССР, чтобы быть запретной, и данные научных исследований, посвященных ей, 
конечно, издавались. Говоря о викингах и культуре скандинавского Севера, руны 
часто упоминал Арон Гуревич, были соответствующие разделы в энциклопедиях. А в 
середине 60х вышла из печати едва ли не единственная на ту пору отечественная 
книга, целиком посвященная письменам древней Скандинавии, — работа Эдуарда 
Макаева «Язык древних рунических надписей»86. Это добротное исследование, 
объективное и подробное, однако рассчитанное в очень большой мере на 
специалистов в области лингвистики, языкознания и палеографии, весьма типичное 
для советской эпохи: автор изначально отказывает рунической письменности в 
магических функциях, описывая старинные письмена только как буквы необычного 
алфавита. Он, впрочем, выражает сожаление, что огромное число рунических 
текстов просто непереводимо и представляет собой «бессмыслицу». Однако внимание 
к рунам это издание привлекало: на страницах книги приводилось множество 
рунических надписей с описанием возможных их переводов и трактовок. А главное, 
по прочтении оставалось весьма верное впечатление: о рунах очень мало что можно 
сказать с уверенностью и, по меньшей мере, академическая наука ответов на все 
возникающие вопросы не дает.
      Итак, до начала 90х массового интереса к рунам в России не было, а 
значит, не было и популярных авторов, пишущих на эту тему. Это не удивительно: 
оккультизм в Советском Союзе считался чемто сродни антисоветчине, так что 
соответствующая традиция, давно развивающаяся на Западе, просто не успела 
сложиться. Точнее — возродиться после более чем семидесятилетнего перерыва. 
Срок для этого потребовался немалый — полтора десятилетия. Зато сегодня можно 
говорить о сложившемся специфическом российском взгляде на руны. Можно даже 
сказать, что сегодня отечественная рунология спешно проходит тот путь, который 
западная уже проделала несколько десятилетий назад. Вместо «Хроники УраЛинда» 
— Велесова книга, вместо арманического алфавита — славянская руника87 и 
касожские руны. Ктото следует пути Гвидо фон Листа с поправкой, разумеется, не 
на германскую, а на русскую национальную идею, как, предположим, Антон Платов, 
пишущий о рунах в романтическом духе, напоминающем отчасти фэнтэзи88. Он далеко 
не всегда отделяет объективно существующие факты от собственных гипотез и 
находок, так что в результате смесь у него получается просто гремучая, однако, 
как в свое время и Лист, делает это с таким энтузиазмом и убежденностью, что 
ими невольно заражаешься. Ктото идет путем Германа Вирта, как Александр Дугин,