Обосновывалось такое нововведение тем, что каждая руна имеет не только 
буквенное, но и числовое значение. Или, как пишет сам Меддоуз: «Алфавитный 
порядок Футхаркских рун предназначался в первую очередь для того, чтобы 
замаскировать их первоначальную последовательность. Согласно устной традиции в 
современной Швеции, оригинальный порядок начинался с „Ур“, Uруны,
      
      и завершался «Фе», Fруной.
      
      На самом деле «начинался» и «завершался» — тоже не совсем верные термины, 
поскольку руны первоначально располагались в круговой или спиральной, а не в 
линейной последовательности, где «последний» член ряда непосредственно примыкал 
к «первому». Каждая руна имела свой порядковый номер. «Фе» можно сравнить с 
тузом в колоде игральных карт, дающим наибольшее или наименьшее количество 
очков в зависимости от правил той или иной игры. Футхаркский порядок 
соответствует карточной игре, в которой туз дает наибольшее количество очков, 
так что «Ур» считается за единицу, а «Фе» равно 24. Многие из тех, кто изучал 
руны по Футхаркской системе, могли подобно мне задаваться вопросом, почему 
первая руна должна ассоциироваться с кульминацией богатства и власти, в то 
время как вторая руна ассоциируется с первичным веществом или потенциалом. 
Помоему, здесь явно нарушен порядок последовательности. При естественном 
порядке «Ур» является первичным потенциалом, за которым следует все остальное, 
а «Фе» является руной исполнения и завершения. Утхаркский порядок является 
естественной и первоначальной системой, раскрывающей процесс создания Вселенной 
и различных качеств, присущих ее проявлениям, ибо в нем ставится акцент на 
деятельности Духа»79.
      Многие практикующие рунологи, да и просто те, кто привык спрашивать 
совета у рун, с сомнением относятся к подобного рода нововведениям, считая, что,
 вопервых, порядок письмен, сохранявшийся неизменным более тысячелетия, менять 
не стоит хотя бы из уважения к традиции, если уж не из уважения к самим знакам, 
а вовторых, — что сложные внутренние связи алфавита, возникающие в результате 
его пересчета по нумерологическим методикам, излишни и надуманны. И тут с ними 
нельзя не согласиться: синтетический подход может быть, конечно, полезен, но 
только не в данном случае. Нумерология к рунической традиции имеет еще меньше 
отношения, чем йога и пение мантр.
      В этом свете гораздо менее искусственным выглядит обращение к рунам 
викканской ведьмы Фрейи Асвинн. Правда, говоря о ней, мы вновь попадаем в ту же 
ситуацию, что и во время рассказа о Гвидо фон Листе: многое, о чем она пишет, 
невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть. Дело в том, что очень часто 
источником информации для нее служит мистический опыт, общение с потусторонними 
силами и пр. Не будучи убежденным атеистом, а потому не имея смелости 
утверждать, что подобного рода источники не пригодны, ее утверждений не 
опровергнешь. А будучи хотя бы в минимальной степени реалистом, от сомнений в 
объективности полученной таким образом информации так уж запросто не 
отделаешься. Это — чистой воды эзотерика: Асвинн — посвященная ведьма, 
применяющая для работы с рунами все методики, принятые в ковенах практикующих 
оккультистов Англии и Голландии.
      Вот, например, как она описывает методику, по которой ею исследовались 
значения рун: «Я испекла двадцать четыре квадратные лепешки и украсила каждую 
руной в порядке Футарка. Каждый вечер я взывала к Вотану и Фрейе с просьбой 
благословить очередную руну, а затем съедала лепешку. Потом я просто 
сосредоточивалась на этой руне и записывала все ассоциации, которые приходили 
мне в голову в связи с ней»80. Впрочем, очень интересно, что Фрейя Асвинн 
спокойно оперирует и вполне научным инструментарием: так, теория гадания на 
рунах и рунические расклады созданы на основании теории архетипов Карла Густава 
Юнга. Но в то же время, поскольку Асвинн — практикующая ведьма, она много 
внимания уделяет оперативной рунической магии. Среди интересующихся рунами 
отношение к ней несколько двойственное: с одной стороны, уважительное, как к 
человеку, многое постигшему в северной традиции, а с другой стороны, несколько 
настороженное, как к мистику, углубившемуся в изучаемый предмет вплоть до 
потери связи с реальным миром.
      Но, пожалуй, самый типичный и в то же время едва ли не самый яркий 
представитель эпохи отсутствия учителей — Ральф X. Блюм. Его стиль изложения 
напоминает о какихнибудь массовых любительских собраниях флористов, любителей 
аквариумных рыбок, женщин, мечтающих похудеть. Описание сущности рун, 
методологии их применения и прочего проходит под лозунгом: «Посмотри, как все 
просто и делай это вместе со мной!»
      Ральф X. Блюм — не лингвист и не фольклорист, как основатели рунологии, 
вообще не рунолог в академическом смысле слова. Просто человек, проникнувшийся 
романтикой рун, самоучка, сперва вовсе не предполагавший заниматься ими всерьез.
 Впрочем, это не помешало ему стать тоже своего рода современным классиком, 
гуру, уступающим по размаху первым руническим романтикам и мистикам, но тем не 
менее весьма и весьма популярным и знаменитым. Для этого ему пришлось всего 
лишь поменять традиционный порядок рун в Старшем футарке, придумать 
дополнительный 25й знак — пустую руну и скомпилировать из писаний 
основоположников мистической и оккультной рунологии простейшие ритуалы и 
базовые навыки обращения с рунами.
      Однако если Блюм по сути своей вторичен, то появившиеся вскоре его 
последователи — уже третичны, потому что опираются не на первоисточники и не на 
наработки первых учителей мистической рунологии, а на описания американского 
рунологаэнтузиаста. Они тоже изменяют порядок следования рун, только стремясь