Арнтца, Вольфганга Краузе и Эдмунда Вебеpa64. Рискуя задеть чувства тех, кто и 
сегодня пытается осмыслить и постичь руны путем мистического опыта, скажем, что 
для рунологии эти труды были на порядок более важны, чем умствования 
оккультистов, напрочь оторвавшихся от реальной почвы. В этом плане Карл Мария 
Вилигут, будь он хоть трижды безумен, сделал для изучения рун очень много.
      Кстати, интересно, что в Третьем рейхе академическая и мистическая 
рунология относительно спокойно уживались в качестве параллельных направлений 
исследования. Одновременно с Вилигутом сотоварищи в рейхе работали, получая 
поддержку все того же Генриха Гиммлера, рунологи, мало того, что не прибегающие 
к оккультным и мистическим средствам познания изучаемого предмета, но и открыто 
выражавшие свое презрение к такого рода приемам. «К несчастью, в этой области 
встречается слишком много „профессоров всяческих наук“, — писал Гельмут Арнтц,
 — которые не в силах удержать полет своей фантазии и воображения, но слишком 
мало серьезных исследователей. Им нужны чудеса, они ищут повсюду мистику и 
волшебство, создавая мудреные теории. И чем меньше они знают, тем больше им 
хочется высказаться»65. Это противостояние не вызывало у высоких покровителей 
ни малейших возражений: они ждали, что в споре откроется истина. Правда, интриг,
 вызванных взаимной неприязнью, было не избежать. Так, скажем, все тот же 
Гельмут Арнтц пострадал от ложного обвинения в «неарийском происхождении», в 
гестапо на него поступали многочисленные доносы об «извращении германской 
науки», о том, что, сравнивая руны с письменами семитских народов, он 
оскверняет наследие предков, и пр. Но, так как гестапо подчинялось опятьтаки 
Гиммлеру, последствия наветов всегда оказывались менее значительными, чем могли 
бы быть. Правда, в конце концов патриотически настроенные коллеги заставили 
Арнтца свернуть исследования до конца войны, но это было вызвано не давлением 
властей, а неприязненными отношениями внутри цеха.
      Другой рунолог, которого также нельзя не упомянуть, раз уж речь зашла об 
академическом подходе, — Вольфганг Краузе. Для него проблем с властями и вовсе 
не существовало: он сам занимал немалый пост в общих отрядах СС. Мало того, 
вполне вероятно, что он был причастен к интриге по устранению из состава 
«Аненэрбе» Вилигута, Отто Рана и еще целого ряда работавших в отделе «Вайстор» 
сотрудников. Нрава Вольфганг Краузе был сурового, так что лечение подобного 
подобным — ответ интригой на интригу, компрометацией на попытку 
скомпрометировать, тем паче если в результате можно было убрать с пути 
несколько так раздражавших его «выдумщиков и профанов» — вполне в его духе. 
Забегая вперед, скажем и о том, что, похоже, компрометация Германа Вирта, 
повлекшая за собой его увольнение из «Аненэрбе», тоже не обошлась без участия 
Краузе.
      При этом последний не был тупым эсэсовским карьеристом и интриганом. За 
ним числится несколько серьезных, вошедших в анналы открытий. В частности, ему 
принадлежат описание, исследование и дешифровка надписей на горе Ковель, целый 
ряд работ о происхождении рун. Версия Краузе, правда отнюдь не в такой мере, 
как безумные откровения Вилигута или предположения Вирта, льстила национальному 
самосознанию немцев и вполне соответствовала взглядам Адольфа Гитлера. 
Эсэсовский рунолог полагал (и, весьма характерно, брался доказать), что 
большинство рун было заимствовано из североиталийской письменности, слившись в 
начертании с древнегерманскими пиктограммами. Гитлер же вполне серьезно заявлял,
 что, «когда нас спрашивают о наших предках, мы всегда должны указывать на 
греков», да и вообще весьма нежно относился к античности, почитал Римскую 
империю эпохи расцвета образцом государственного устройства. Так что вполне 
понятно, почему с 1940 г. Краузе стал руководителем Центра рунологических 
исследований при «Аненэрбе», а его исследования получали одобрение руководства 
института.
      Однако повторимся, Гиммлер покровительствовал обоим направлениям. Так, он 
чрезвычайно благоволил Вилигуту, повышал его в звании, осыпал наградами. 
Впрочем, долго это не продлилось. В 1939 г. до него дошли не афишировавшиеся 
ранее сведения о психическом заболевании обладателя памяти предков. Судя по 
всему, предоставить таковые постарался ктото из коллег Вайстора по изучению 
рун и древних ритуалов, кому он мешал в научном или карьерном плане. Наставник 
рейхсфюрера был тотчас уволен из СС, отстранен от участия в любых проектах и 
изгнан из Вевельсбурга. Всякие отношения между ним и Гиммлером прекратились. 
Мелкие доносы о наркомании и алкоголизме вевельсбургского мага Генрих Гиммлер 
мог пропустить мимо ушей и, как говорится, замять, однако диагноз «шизофрения» 
— это было уже чересчур: как раз в конце 30х гг. руководство НСДАП 
активизировало деятельность по проведению в жизнь Закона о предотвращении 
рождения наследственно больного потомства66. Шизофрения стояла на одном из 
первых мест в списке заболеваний, носители которых подлежали стерилизации или 
изоляции. И вдруг такой конфуз — подобный диагноз у высокопоставленного 
эсэсовского функционера, имеющего непосредственное отношение к самым важным и 
тайным ритуалам ордена! Тут не могла помочь даже дружба с рейхсфюрером СС. 
Единственное, что он мог сделать для своего наставника, — сохранить истинную 
причину увольнения в относительной тайне: официально он вышел в отставку по 
причине преклонного возраста и слабого здоровья. Умер Карл Мария Вилигут в 
безвестности в начале 1946 г.
      Наследство в СС он оставил богатое: множество ритуалов — свадебные 
церемонии, церемонии имянаречения, разнообразные неоязыческие праздники, 
«реконструированные» на основании указаний, переданных Вилигуту являвшимися ему 
покойными предками, огромное число записей, статей и книг, стихов и молитв, 
рунические мантры, предназначенные для активизации родовой памяти. И хотя от 
услуг вевельсбургского мага охранные отряды отказались, наследство его