него изменяющаяся вселенная исчезает, и он имеет право говорить: все это 
заблуждение; никакого изменения нет. Реалист в то же время смотрит на 
изменяемое. Для него исчезает неизменяемое, и он, в свою очередь, прав, говоря, 
что все, что он видит, реально.
Какой же вывод из этой философии? - Тот, что личная идея о Боге недостаточна; 
мы должны подняться несколько выше, к безличной идее. Не для того, чтоб 
разрушить личную идею, не для того, чтобы привести доказательство, что Личный 
Бог не существует, но просто потому, что это единственный логический нуль, 
который мы можем избрать. На том же основании мы говорим, что человек есть 
личное безличное существо. Мы безличны и в то же время личны. Таким образом, 
наша древняя идея о Боге должна быть отставлена; она представляет собою 
повторение на высшем плане идеи о человеке. Для объяснения личного, мы должны, 
наконец, перейти к безличному, так как безличное - гораздо высшее обобщение, 
чем личное. Бесконечное может быть только безличным; личное может быть только 
ограниченным. Поднимаясь к безличному, мы на самом деле сохраняем личное, а не 
разрушаем его. Много раз высказывалось мнение, что если мы придем к понятию о 
Безличном Боге, Личный Бог будет устранен; если придем к понятию о безличном 
человеке, личный утратится. Но правильная идея об этом та, что это не 
разрушение индивидуальности, но действительное сохранение. Мы не можем доказать 
существование индивидуального никаким другим способом, как только ссылкою на 
общее, показав, что это индивидуальное составляет часть того общего. Если мы 
думаем об индивидуальном, как об особом от всего прочего во вселенной, оно не 
устоит ни одного мгновения, потому что такая вещь никогда не существовала.
Применяя второй принцип, что объяснение всего должно вытекать из самой природы 
вещей, мы становимся лицом к лицу с еще более смелой и более трудной для 
понимания идеей, - что Безличный Бог, самое высшее обобщение, находится в нас 
самих, и что мы - Он. "Ты - Тот, о Светакету! Ты то безличное Существо, тот Бог,
 Которого ты искал по всей вселенной и Который все время был ты сам". Здесь 
следует заметить, что "ты сам" надо понимать не в личном смысле, а в безличном. 
Мы знаем теперь человека проявленного, олицетворенного, но сущность его 
безлична. Чтобы понять личное, мы всегда должны относить его к безличному; 
частное должно быть сравниваемо с общим, и то общее, то безличное есть Истина - 
Я человека; к этому же, олицетворенному, проявленному, не следует относиться, 
как к тому, истинному.
В связи с этим могут возникнуть разные вопросы, и я дальше постараюсь ответить 
на них; но прежде необходимо составить себе ясное представление о тезисе 
монизма, заключающемся в том, что видимая нами вселенная есть все, что 
существует, и нам нечего искать вне ее. В ней все, как грубое, так и тонкое, в 
ней следствие и причина, и объяснение. То, что известно как частное, - только 
повторение в малом в виде общего. Нашу идею о вселенной мы получили, изучая 
наши собственные души, и что верно относительно души, то считается верным и 
относительно внешней природы. Небо и все подобные места, если они существуют, 
находятся во вселенной и, сведенные вместе, все дают Одно. Все маленькие 
частицы образовались из одного целого, и каждая из них, как и каждый из нас, 
составляет часть этого целого. Как проявленные существа, мы кажемся отдельными, 
но наша сущность заключается в Одном, и чем меньше мы думаем о себе, как о 
чем-то отдельном от этой Единицы, тем лучше для нас, а чем больше думаем о себе,
 как об отдельном от общего целого, тем более становимся несчастными. Из этого 
положения мы выводим правила монистической этики; и я осмеливаюсь сказать, что 
ниоткуда больше правил нравственности мы получить не можем. Мы знаем, что самое 
древнее понятие о нравственности представлялось волею некоего особого существа, 
или существ; но в настоящее время немногие принимают такое определение 
нравственности, так как оно только частичное обобщение. Индус говорит, что мы 
не должны делать того или другого, потому что так сказано в Ведах; Христианин 
не соглашается признавать авторитет Вед и говорит, что не следует делать того и 
этого потому, что так написано в Библии. Но это не обязательно для тех, кто не 
верит в Библию. Нам нужна теория, достаточно широкая, чтобы она могла вместить 
в себе все эти разные основания.
Существуют миллионы людей, готовых верить в Личного Бога - Создателя: но есть 
также тысячи самых светлых умов, для которых такая теория оказывается 
неудовлетворительной и которые нуждаются в чем-то более высоком. И, если 
религия не достаточно широка, чтобы включить и их, самые высшие умы общества 
останутся вне организованной веры. Это никогда не было так заметно, как в 
настоящее время, особенно в Европе.
Чтобы включить их, религия должна быть достаточно широка. Все, что она 
утверждает, должно быть обсуждаемо с точки зрения разума. Почему религии могут 
заявлять претензию, что только они не обязаны подчиняться основным требованиям 
разума, этого никто не знает. Общее соглашение - это ложный довод. Если вы не 
признаете указаний разума, не может быть никакого суждения, даже в вопросах 
религии. Религия может предписывать самые гнусные поступки. Например, 
магометанская религия разрешает убивать всех не-магометан. В Коране ясно 
сказано: "убивай неверных", и если они не делаются магометанами, их следует 
предавать огню и мечу. Если вы скажете магометанину, что это нехорошо, он, 
естественно, может спросить: "Откуда вы это знаете? Откуда вы знаете, что это 
нехорошо? Все ваши понятия о добре и зле получены вами из ваших книг, а моя 
книга говорит, что это хорошо". Если вы скажете, что ваша книга древнее, придет 
Буддист и скажет: "а моя еще древнее"; а затем явится Индус и сошлется на свои 
книги, самые древние из всех. Таким образом, ссылки на книги не приводят ни к 
чему. Где мерило для сравнения? Вы укажете на Нагорную Проповедь, а магометанин 
обратит ваше внимание на этику Корана. Кто, - скажет он, - может быть арбитром