т свои 
воды, облака проливают дожди, трубят бешенные слоны, леса становятся все пышнее,
 возлюбленные томятся любовью друг к другу, павлины танцуют, а обезьяны вновь 
обретают вкус к жизни. Опьяненные ароматом цветущих деревьев кетака среди 
грохочущих водопадов трубят слоны и их любовные призывы сливаются с криками 
павлинов. Цветы, омытые дождем, источают нектар, и черные пчелы весело жужжат 
над цветущими ветвями кадамбы, собирая его капля за каплей. Рои пчел привлекает 
и дерево джамбу, словно пеплом, усыпанное вкусными фруктами. Идя лесной тропой 
посреди холмов, слоновый вожак, услышав за спиной раскаты грома, 
останавливается, жаждя боя и, думая, что это вызов, полный ярости поворачивает 
навстречу врагу. Леса полны гудящих пчел, танцующих павлинов с синими шеями и 
огромных опьяневших от любви слонов. Земля в лесу, поросшем деревьями кадамба, 
сарджа, арджуна и кандала, пропитана влагой, словно вином, и опьяневшие павлины 
кричат и танцуют как на пиру. Капли дождя, словно жемчужины счастливо покоятся 
в складках листьев, и бесчисленные разноцветные птицы пьют их, восхищаясь даром 
царя богов. Мягкое жужжание пчел, радостное кваканье лягушек сливается с 
раскатами грома, которые напоминают бой барабанов, словно в лесу звучит 
настоящий оркестр. Крики павлинов, раскрывших свои великолепные хвосты 
сливаются в единый хор. Одни танцуют, другие призывно кричат, сидя на деревьях. 
Разбуженные раскатами грома, лягушки всех форм и цветов очнулись от зимней 
спячки и громко квакают под дождем. Реки, изобилующие журавлями, гусями и 
утками, сносят песчаные берега, гордые своей неукротимым бегом и, радуясь своей 
полноте, спешат к океану, своему повелителю. Темные облака, готовые пролить 
свои дожди, тают друг в друге, словно скалы, опаленные лесным пожаром и 
сросшиеся с другими такими же голыми скалами. Слоны бродят среди чарующих рощ 
нипа и арджуны, оглашенных криками опьяневших павлинов в траве, усыпанной 
божьими коровками. Пылко обнимая лотосы, чьи стебли выровнялись под недавними 
дождями, шмели жадно пьют нектар из них и из цветов кадамбы. Возбужденные слоны 
и быки резвятся в лесу; цари зверей являют свое великое могущество, лучшие 
среди гор - свою красоту, а правители людей в восхищении забывают о своих 
заботах и беспокойствах, пока Индра, глава богов, развлекается в облаках. 
Небеса проливают потоки дождя, вспенивая моря и реки, переполняя ручьи, озера и 
пруды. Под потоками дождя и сильными порывами ветра берега рек обрушились и 
вода затопила дороги. Как цари омываются с помощью слуг, величественные горы 
стоят под ливнями, пролитыми облаками. Эти верные слуги Индры напоминают 
кувшины, опустошенные царем небес с помощью бога ветра и теперь представшие во 
всем своем великолепии. Беззвездное небо затянуто облаками. Недавние дожди 
напоили землю, и четыре стороны света окутаны тьмой. Вершины гор омыты 
сверкающим дождем, а их величественные водопады напоминают нитки жемчуга. 
Преодолевая вставшие на их пути скалы, эти могучие водопады обрушиваются с 
вершин на равнины, словно разорвавшиеся и рассыпавшиеся жемчужные ожерелья. Эти 
бурные потоки, омыв последний скалистый уступ, падают в глубокие бездны и 
разбиваются вдребезги, оказавшись в заключении и напоминая нитки жемчуга, в 
порыве чувств разорванные небесными нимфами и во все стороны разлетевшиеся 
несравненным веером брызг. Только когда птицы находят прибежище в листве 
деревьев, когда закрываются лотосы и распускается вечерний жасмин, можно понять,
 что солнце скрылось за горой Астачала. Цари откладывают свои военные походы, и 
готовые армии делают привалы; непроходимые дороги залиты водой, и потому меж 
людьми на время прекращается вражда. Это месяц Праустхапада (1.241), когда 
брахманы, читающие Веду, певцы Сама-веды начинают свое обучение. Несомненно 
Бхарата, царь Кошалы, подвел годовой доход и заготовил запасы продовольствия, и 
теперь занят лишь проведением праздников в меся Ашада (2.241). Река Сараю, 
должно быть, вышла из берегов и течет все быстрей и быстрей, подобно крикам 
приветствия, которыми Айодхья встретит мое возвращение. Сугрива с радостью 
услышит шум дождя, поскольку он одолел своего противника, и вернул супругу и 
обширное царство. Но я, о Лакшмана, в разлуке с Ситой, изгнанный из моих 
бескрайних владений, похож на берег реки, унесенный быстрым потоком и 
низвергнутый в бездну. Горе мое не знает границ, Дожди перекрыли все дороги, и 
Равана видится мне страшным непобедимым врагом. Не в силах странствовать по 
этим непроходимым дорогам, я отпустил Сугриву несмотря на его преданность, 
который после долгих страданий вновь встретился со своей супругой. Я не ищу с 
ним скорой встречи, зная, чем он сейчас живет. В должный срок Сугрива сам 
вспомнит о своем обещании помочь мне, в этом нет сомнений. Поэтому я с надеждой 
жду, когда реки и Сугрива будут благоволить ко мне, о Лакшмана, отмеченный 
благоприятными царственными знаками! Расположение обязывает человека к 
благодарности; неблагодарность, выраженная в нарушении обязательств, ранит 
сердце почтенного человека. Лакшмана, стоя со сложенными ладонями, полностью 
согласился с этими словами, которым он почтительно внимал. Затем он с радостью 
обратился к великодушному Раме: - О царевич, царь обезьян не замедлит исполнить 
твое желание! Подожди, пока пройдет время дождей и укрепись в своем намерении 
сразить противника. 

Глава 29 
Хануман побуждает Сугриву исполнить свое слово 

Хануман увидел, что небеса посветлели, очистились от облаков и молний, и 
оглашенные криками журавлей, чудесно сияют, озаренные луной. Однако Сугрива, 
достигнув желанной цели, охладел к исполнению долга, увлекшись более низкими 
занятиями. Все его желания исполнились, он забросил дела и целиком отдался 
развлечениям с женщинами, наслаждаясь любым своим капризом. Свободный от 
страхов, со сбывшимися надеждами, он день и ночь проводил со своей