какой человек в этом мире отвергает своего сына? Какой сын, изгнанный отцом, не 
упрекает его за это? Глаза мои мутнеют, стирается память, я вижу посланцев 
Смерти, ринувшихся на меня, о Каушалья, но я не вижу добродетельного Раму, 
отмеченного исключительным героизмом. Горе разлуки с моим сыном несравненных 
подвигов иссушает источник моей жизни, как жара иссушает озеро. Несомненно, это 
не люди, а боги, кто спустя пятнадцать лет вновь увидят лик Рамы, украшенный 
сверкающими серьгами, чьи глаза подобны лепесткам лотоса, с красивыми бровями, 
прекрасными зубами и совершенной линией носа. Счастливы те, кто еще раз увидят 
лик Рамы, словно царя звезд, осеннюю луну или распускающуюся водяную лилию; о 
мой Рама, чей лоб умащен сандаловой пастой; как счастливы вы, кто переживет его 
изгнание и увидит его возвращение в Айодхью! Благословенны те, кто увидит Раму, 
равного Шакре, одиноко шествующего по большой дороге! О Каушалья, сердце мое 
разрывается! Я теряю чувство осязания, вкуса и слуха, я больше ничего не вижу; 
увы, со смертью чувства гаснут, как огонь в светильнике, в котором 
заканчивается масло. Печаль, которая стоит мне жизни, уносит меня прочь, как 
река, размывающая свои берега, я остался без поддержки и понимания своих 
близких! Увы, о доблестный Рагхава! Увы, своим уходом ты лишил меня силы! О 
исполненный сыновней преданности, ты моя поддержка!
Увы, о добродетельная Сумитра! Горе тебе, мой жестокий враг Кайкейи, о 
разрушительница рода!
Стеная, царь Дашаратха, окруженный Каушальей и Сумитрой, испустил дух. 
Сокрушаясь, несчастный монарх благородного лика, обезумев в разлуке с любимым 
сыном, почил в полночь под бременем страданий.

Глава 65
Горе цариц

Ночь прошла. Утром следующего дня к царскому дворцу пришли певцы, барды и 
панегристы, сведущие в традициях династии, искусные музыканты (сноска 1, 323), 
чтобы по очереди явить свое искусство. Они пели славу царю, громко произнося 
слова благословения, и пение их раздавалось во всех залах дворца. Пока вестники 
читали гимны, остальные прославляли подвиги монарха, отбивая ритм в барабаны; 
звук этот пробудил дворцовых птиц и они начали свои трели, одни из них сидели 
на деревья, а другие в садах, и голоса их звучали в гармонии со звуками вин, 
благословений и повторением гимнов, заполнивших все вокруг.
В это время собрались слуги, заботившиеся о туалете монарха, камергеры, женщины,
 всегда ожидавшие царских приказаний, и евнухи, чтобы исполнить свои 
обязанности. Те, кто заботился о царском омовении, в должное время и согласно 
правилам принесли в золотых сосудах воду с желтым сандалом.
Прекрасные женщины и девственницы приготовили все, что доставляло наслаждение 
телу, части туалета, ароматные масла, мази, зеркала, гребни и полотенца, и все 
это было превосходного качества и благоприятно, полезно и приятно.
С восходом солнца все эти люди ожидали своего государя, с беспокойством 
спрашивая друг друга:
- Почему царь еще не поднялся?
Тем временем женщины, которые убирали постель правителя Кошалы, подошли 
пробудить своего господина, делая это как обычно осторожно и бережно, но 
приблизившись к ложу, они увидели, что монарх неподвижен.
Сведущие люди, не уловив в нем дыхания, прониклись страхом и озабоченностью 
относительно жизни царя и, дрожа, напоминали верхушки тростника посреди 
стремительного потока. Полные дурных предчувствий, те женщины устремили глаза 
свои на царя и окончательно убедились в том, чего опасались.
Каушалья и Сумитра, изнуренные страданиями о сыновьях, не поднялись в обычный 
час. Каушалья с бледным лицом лежала, раздавленная горем, тело ее истощилось, 
она утратила свое обычное сияние, словно звезда, сокрывшаяся во тьме. С одной 
стороны спала Каушалья, с другой - Сумитра, так же утратившая свою красоту, 
печаль и слезы исказили ее прекрасные черты.
Служанки внутренних покоев нашли цариц спящими, а монарха - недвижным, и 
подумали, что все трое мертвы. В великом горе они закричали, как слонихи в лесу,
 вожака которых травят из его убежища /is hunted from his lair/. От их 
пронзительных воплей поднялись обескураженные Каушалья и Сумитра. Глядя на царя,
 они коснулись его тела и закричали:
- О мой дорогой господин! - и упали на пол. Дочь Кошалы Каушалья лежала на полу,
 покрытая пылью, утратив все свое сияние, как звезда, упавшая с небес на землю. 
И женщины смотрели на Каушалью, которая напоминала убитую слониху.
Затем начали причитать все жены царя, возглавляемые Кайкейи, и, охваченные 
горем, падать в обморок. Крики цариц слились в устрашающий вопль, который 
постепенно нарастал, оглашая весь дворец, заполненный взволнованными людьми. Со 
всех сторон раздавались крики ужаса, царская семья пребывала в муках. Всякой 
радости пришел конец, только горе и волнение царило во дворце государя, чья 
судьба свершила свой суд. Видя, что блестящий тур среди монархов мертв, царицы, 
пронзительно вопя вокруг него и горестно обнимая, скорбели о потере своего 
покровителя.

Глава 66
Царицы упрекают Кайкейи

Глядя на монарха, который справедливо вознесся на небеса и напоминал погасший 
огонь, или высохший океан, или солнце, лишившееся лучей, истерзанная горем 
Каушалья, чьи глаза были залиты слезами, подняла голову царя и излила на