| |
о целости скотины, о здоровье людей и об урожае и о семейном
благополучии вообще. Поэтому вполне логично, что "вьюницы" были
приурочены к главному дню поминовения родичей, носившему специальное
наименование "родоницы" -- предки должны были освятить новую семью,
которая поручалась их заботам.
Поздравление молодых происходило не на кладбище, а у домов
молодоженов: односельчане толпами подходят к избам молодых и поют
под окнами:
Вьюн да вьюница,
Подайте кокурку, да яйцо;
Если не дадите --
Вломимся в крыльцо!102
----------------------------------
102 Максимов С. В. Нечистая, неведомая и крестная сила, с.
423.
Молодая ("вьюница") должна распахнуть окно и одарить
пришедших яйцами и пшеничным пирогом с изюмом -- кокуркой.
Третьим звеном системы годичных общесельских молений предкам
являются необычные по форме празднества, описанные в 23-м царском
вопросе.
Празднество происходило накануне известных "зеленых святок"
(троицын день и пятидесятница) в интервале между 5 мая и 9 июня, в
самый разгар весенних молений о росте и благополучии взошедших на
полях хлебов.
Взятое само по себе, вне системы молений предкам, это
празднество выглядит очень странно: происходит оно на кладбище, на
жальнике (в Новогородчине жальники сменяют древние курганные
могильники) и состоит из трех этапов:
1. Плач и "великий вопль" по умершим.
2. Ритуальные действия ("бесовские игры"), производимые
специально прибывшими заранее ("... егда учнут ...") скоморохами.
3. Общие пляски и пение всех, пришедших помянуть предков.
По всей вероятности, это своеобразное сочетание надгробных
плачей с плясками вызвано стремлением противопоставить мертвенномy
началу начало жизнеутверждающее.
Исступленные публичные плачи-вопли по мертвым вызывали
протесты русского духовенства еще в XIV в., когда появилось поучение
"О желеющих", приписанное святому Дионисию.
Под "желением" здесь понимается комплекс поминальных обрядов,
сопровождаемых "многымь плачемь и рыданиемь горкымь" и
самоистязанием: "Дьявол учить желению тому. А другыя по мертвемь
резатися и давитися и топитися в воде". "Последнее есть горе -- желя
и ведеть таковыя во тму кромешнюю" тех людей, которые "в желений
ходяща бес приимаеть". В этом случае "желение" обозначает то же, что
и "игрище", т. е. специально устроенное действо.
Церковь обвиняла желеющих в том, что они отрицают воскресение
из мертвых. "Да того желения мнози в ересь впадають ... желя
смертная в пагубу". Участникам желений церковь отказывала в покаянии
и в причастии. Особо выделены желеющие женщины, очевидно умелые
вопленицы; по такой жене и муж грешен: "Аще бо жена не верна, то и
муж не чист!" 103.
----------------------------------
103 Гальковский Н. М. Борьба христианства... М., 1913, с. I,
с. 168-171.
В XVI в. (может быть, не без воздействия царского вопроса)
появилось поучение "еже не плакати о умерших", приуроченное именно
к субботе троицкой седмицы. Здесь бичуются те, которые "тщеславия
деля плачются, а отшедше упиваются и кощуны деют" 104.
----------------------------------
104 Гальковский Н. М. Борьба христианства..., с. 183.
Кощуны приравниваются к полупристойным действиям ("кощуны и
играния неподобные"). Пьяные "глумятся и кощюнять". Словом "кощуны"
переводилось греческое mythoi. Прав был Грозный, что во время
поминовений "скверными речами упрекалися".
В этнографическом материале есть еще и четвертое звено
системы молений предкам, отсутствующее в царских вопросах Стоглавомy
собору. Это -- знаменитая "дмитровская (родительская) суббота",
предшествующая (или совпадающая с ним) Дмитрову дню 26 октября
старого стиля. Однако не будем упрекать Грозного в забывчивости --
есть основания считать, что дмитровская родительская суббота была
одобрена и официально утверждена именно этим царем 105, что и
объясняет отсутствие упреков русскому духовенству по поводy
дмитровских празднеств. Возможно, что исключение, сделанное царем
для осенних молений, связано с памятью о русских воинах, погибших
осенью 1380 г. В. И. Чичеров прав, что включение дмитровской субботы
|
|
