93  Нечипорук  И.  Д.  Агробиологические  основы   возделывания
  хмеля. Львов, 1955, с. 46-50.

      Календарное значение растительного  орнамента  подкрепляется  и
  различием двух грифонов, из крыльев которых вырастает этот  цветок:
  левый ("весенний") грифон показан с более молодым оперением,  а  на
  правом ("летнем") грифоне перья длиннее, крылья более могучие, концы
  крыльев закручиваются в завитки. Художник показал, что летний грифон
  крупнее, как бы старше своего весеннего собрата.
      Возможно, что ритуальный рог с подобным выдвижением  на  первое
  место купальской волшебной силы (олицетворенной в двух грифонах)  в
  его декоре предназначался для самого торжественного заклинательного
  общественного праздника  --  дня  Купалы,  середины  года  ("шестая
  пятница"  из  12  пятниц  в  году),  дня   летнего   солнцестояния,
  отмеченного в древних календарях удвоенным солярным знаком.
      Что касается образа грифона, то  он  был  известен  праславянам
  еще в далекое скифско-сколотское время, когда на скифском пограничье
  для украшения наверший знамен применялись бронзовые фигуры грифонов
  94.  Им  несомненно  придавалось   охранительное,   апотропеическое
  значение, и грифоны нередко изображались в активной позе терзания.
 ----------------------------------
      94 Рыбаков Б. А. Язычество древних славян, с. 555.
      95 Срезневский И.  И.  Материалы...,  т.  I,  с.  18.  ДИВЪ  --
  gryphus (в Житии св. Власия).

      Большой   интерес   для   нашей   темы   представляет   русское
  соответствие античному наименованию грифона -- ДИВЪ95.  Див  дважды
  упоминается в "Слове о полку Игореве". Первый раз  при  приближении
  Игоря к степи Див, находящийся на вершине дерева, "велит послушати"
  что-то степной земле и какому-то идолу в Тмутаракани. Вторично  Див
  упоминается в момент разгрома русских войск:  Див  упал  на  землю.
  Подробнее образ Дива будет рассмотрен ниже в общем контексте сюжетов
  прикладного искусства X -- XIII вв.
      Можно предположить, что обозначение  грифона,  "собаки  Зевса",
  словом "див" может объясняться как прилагательное от русской  формы
  имени Зевса (Zeus, Dios): "ДИЙ",  "ДЫЙ"  --  ДИИВЪ,  ДЫИВЪ,  т.  е.
  "принадлежащий Дию". В дальнейшем  образ  фантастического  зверя  с
  крыльями и птичьей головой послужил  основой  для  словообразования
  типа  "диво",  "дивиться",   "удивляться",   "дивный"   (в   смысле
  необычный).

                                    *

      Чеканную   композицию   на   турьем   роге   из   черниговского
  княжеского кургана мы должны воспринимать как тщательно продуманную
  во всех деталях иллюстрацию к древней "кощуне" об  извечной  борьбе
  жизненного  и  мертвящего  начала  в  природе  и  прежде  всего   в
  растительном мире.
      Главная идея мифа  --  кратковременность  торжества  "кощьного"
  начала и предопределенность свыше победы над ним сил жизни,  роста,
  цветения.
      В эпоху Святослава миф  существовал  в  более  целостном  виде,
  чем он дошел до нас в фольклорных записях XIX -- XX вв. В нем  было
  единое повествование о поиске кощеевой  смерти  и  о  самой  смерти
  Кощея, ставшего уже ненадолго  мужем  Анастасии.  В  фольклоре  оно
  расчленилось  на  волшебные  сказки  о  поиске   кощеевой   смерти,
  осложненные множеством вариантов о "благодарных животных";  кощеева
  смерть в сказках упрятана в значительно более сложную систему (море,
  остров,  дуб,  сундук,  заяц,  утка,  яйцо,  иногда  --  игла).   В
  черниговском  мифе  смерть  Кощея  спрятана  только  в  зайце;   из
  помощников невидимых сил мирового добра (героя в мифе  еще  нет)  в
  мифе даны только представители пернатых (ястреб)  и  зверей  (хорт,
  названный в сказках архаичным словом).
      Возможно,  что  миф  состоял  из  двух  частей:  1.  Поиск.  2.
  Смерть. Первая часть (уцелевшая впоследствии в сказках)  на  оковке
  рога выделена особо. Героями  этой  части,  а  может  быть  и  всей
  композиции, являются два "дива".  Вторая  часть  послужила  основой
  былин. Здесь два антипода -- Кощей и Анастасия, дочь  Димитрия,  --
  выступают   в   антропоморфном   облике.   Противостоящего    Кощею
  антропоморфного героя в  древней  "кощуне"  еще  нет.  Сказочный  и
  былинный герой, богатырь по  имени  Иван,  освобождающий  Анастасию
  Прекрасную,  --  по  всей  вероятности,   более   поздний   элемент
  повествования, появившийся в народных сказаниях не  ранее  широкого
  распространения христианства.
      Срединный летний праздник Купалы с его  кострами,  всенародными
  "событиями" и разгулом всех жизненных сил, время превращения старых
  зерен в новые колосья, день "бесовских русалий" стал Ивановым  днем
  (Стоглав). Приуроченность мифа, изображенного на ритуальном роге, к
  "макушке лета", ко времени праздника Купалы не  подлежит  сомнению,
  хотя сама смерть  Кощея,  освобождающая  "воскресающую"  Анастасию,