должна  была  происходить  ранее,  может  быть,  в  день  весеннего
  равноденствия; она и отодвинута мастером  на  тыльную  сторону.  По
  принципу двоеверия летний праздник стал Иваном Купалой.
      В эпоху возникновения былинного эпоса, в X  --  XI  вв.,  вещая
  сила,  противостоящая  Кощею,  стала  персонифицироваться  в   виде
  богатыря  Ивана  Годиновича,  т.  е.  "Ивана  Жизненного",   "Ивана
  Удачливого", который еще  позже  стал  в  народных  сказках  Иваном
  Царевичем.
      Мифологическая композиция на  оковке  турьего  рога  не  лишена
  принципа антропоморфности -- в человеческом облике  здесь  показаны
  два мифологических персонажа, представляющих зимний и летний периоды
  жизни -- Кощей и Анастасия ("зимнее" имя которой -- Марья Моревна).
  Анастасия-Воскресение вполне может  быть  сопоставлена  с  античной
  Персефоной, зимней пленницей Аида.  Впервые  на  возможность  такой
  аналогии указал еще А. С. Фаминцын, опираясь на славянские обряды и
  обрядовые песни 96. Обращение к сказкам, былинам и к  турьему  рогу
  укрепляет выводы Фаминцына.
 ----------------------------------
      98 Фаминцын А. С. Богиня весны и  смерти  в  песнях  и  обрядах
  славян. -- Вестн. Европы, 1895, июнь и июль.

      Сама фигура девушки с луком и колчаном  на  оковке  рога  ничем
  не примечательна и опознается только в контексте с Кощеем и сценами
  поиска его смерти, т. е.  при  соединении  былинного  и  сказочного
  вариантов мифа. Но растительный орнамент, окружающий  верх  ритона,
  играет здесь как бы роль античного  хора  в  трагедии,  поясняющего
  истинный смысл событий.
      Именно   над   Анастасией-Персефоной   помещены   две   бляшки,
  выходящие  за  пределы  принятых  в   этом   орнаментальном   поясе
  стандартов: одна из  них,  как  уже  говорилось,  дает  растения  в
  максимально расцветшем виде, а другая заменяет растительный  символ
  плодородия символом человеческой плодовитости.
      Вне оковки, строго под фигурой  Анастасии  Прекрасной,  помещен
  серебряный  квадрат  с   растительными   символами,   направленными
  крестообразно в четыре стороны.
      В  греческом  мифе  о  Персефоне  нет  тех  длительных  поисков
  смерти похитителя, которые так разработаны в русских сказках, нет и
  героя-освободителя, хотя какие-то фрагменты борьбы Геракла с  Аидом
  есть у Гомера: Аид был ранен стрелой героя, после чего он  временно
  уходит  из  своей  преисподней  на  Олимп.  В  мифе   о   Персефоне
  противопоставляются:  цветущая  природа  до  похищения  девушки   и
  омертвение природы и голод на земле после  похищения  её  Аидом,  а
  также новый расцвет природы, когда  Зевс  (Дий),  уступая  просьбам
  Деметры ("Мать-сыра-земля"), устанавливает  календарное  расписание
  сроков пребывания Персефоны в аиде (4 зимних месяца) и на земле  (8
  весенних и летних месяцев). Как мы помним, в русских  сказках  срок
  пребывания Анастасии Прекрасной вне власти Кощея определяется сроком
  вызревания урожая. Мастер турьего рога дает полную аналогию мифу  о
  восьми месяцах расцвета природы,  набивая  на  свою  оковку  восемь
  бляшек с весенними и летними растительными символами (две бляшки над
  Настасьей это её личные символы).
      Русская кощуна, изображенная  на  роге,  архаичнее  литературно
  обработанного греческого мифа. Впрочем, исходная основа  греческого
  мифа о Персефоне была, очевидно, тоже весьма архаичной, что явствует
  как из разрозненности отдельных элементов, так и из того, что самое
  имя богини весны и возрождения -- Персефоны -- не этимологизируется
  из греческого.  По  всей  вероятности,  мы  имеем  дело  с  древним
  индоевропейским мифом, разные варианты или составные части которого
  различно  прошли  свой  исторический  путь  у  разных  народов,  то
  сокращаясь, то обрастая дополнениями.
      Чеканная   оковка   турьего   рога   из   языческого    кургана
  черниговского  князя  дает  нам  интереснейший  пример  изображения
  древнего  мифа  о  Персефоне  и  Аиде,  которое  своей  продуманной
  символичностью, широтой замысла и значимостью каждой детали, каждого
  намека свидетельствует о непосредственном  участии  в  изготовлении
  этого "мифа на серебре" какого-то ученого волхва, знатока мифологии,
  сумевшего создать из  отобранных  им  элементов  мифа  целостную  и
  многозначную композицию.
      Легко можно представить себе, с  каким  интересом  и  вниманием
  рассматривали эту чеканную кощуну участники многолюдного купальского
  "собора", когда турий рог, вмещавший около  двух  литров  хмельного
  меда, обходил, как круговая чаша, знатнейших участников праздничного
  пира.
      Ритуальный характер  турьих  рогов  выявляется  не  только  при
  знакомстве со славянскими языческими идолами, у которых почти всегда
  изображали рог-ритон в правой руке, но он прямо определен в  "Слове
  об идолах" начала XII  в.  Культ  Переплута  --  бога,  заменившего
  Семаргла (и, возможно, близкого по облику к Диву-грифону), выражался
  в том, что люди "верьтячеся пьют ему в розех" (из рогов) 97.
 ----------------------------------