| |
Все заговоры-наговоры, насылающие порчу, смерть, разлуку,
остуду, падеж скота, засуху, пожар, предусматривают осуществление
зловредного замысла при посредстве этих "мертвяков" и упырей, души
которых находятся или близ места нечаянной смерти, или в топких
болотах и трясинах, но могут и перемещаться (преимущественно по
ветру). Поэтому в таких наговорах часто упоминаются или
употребляются в качестве принадлежности обряда земля с могилы, саван
из могилы "незнаемого мертвеца", мертвая рука, гвозди из гроба и т.
п. А заговоры-обереги как негативное отражение вредоносных наговоров
предусматривают защиту от упырей, отогнание их силой слова и
магического обряда. Понятие "вредоносные мертвяки", вероятно, очень
близко к древнерусскому "навьи", злобствующим мертвецам, летающим в
ночных ветрах и убивающим людей; навий старались умилостивить, топя
им в великий четверг баню.
"Заложных покойников" не хоронили по обычному обряду, и в
этом не следует винить церковь, так как по христианским воззрениям
"без церковного пенья, без ладана" хоронили только самоубийц, а в
"заложные" попадали вообще все неестественно умершие ("убитые,
заблудившиеся, с дерева падшие"). Если же такой "мертвяк" оказывался
похороненным на общем кладбище, то он мог, по народным
представлениям, стать причиной больших общих несчастий, и если
несчастье происходило, то надлежало выкопать упыря из могилы,
пронзить его осиновым колом или облить водой (в случае засухи) и
выбросить труп вон из кладбища.
Владимирский епископ Серапион в 1273 г. во время великой
"скудости" осуждал подобные действия: "О, безумье злое, о,
маловерье!.. Сим ли бога умолите, что утопла или удавленника
выгрести? Сим ли божию казнь хощете утишити?" 119. О подобных
обычаях писал в XVI в. Максим Грек: "Телеса утопленных или убиенных
и поверженных не сподобляюще я погребанию, но на поле извлекше их,
отыняем колием". Если же весною дули "студеные ветры", могущие
поморозить всходы, то "аще увемы некоего утопленного или убитого
неиздавна погребена... раскопаем окаянного и извержем его негде
дале" 120.
---------------------------------
119 Петухов Е. В. Серапион Владимирский, русский проповедник
XIII в. СПб., 1888. Прибавл. с. 14.
120 Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии, с. 58, 59.
Наряду с такими решительными действиями, ставившими целью
обезвреживание "злодеятельного мертвяка", широко практиковалось
задабривание опасных покойников. Раз в году, на семик, их поминали
и отпевали. Зеленин приводит интересный пример поминок по врагам. В
Обонежье сохранились могилы "лисовчиков" -- поляков, грабивших
здешние села в Смутное время. "Панов" поминали в семик (седьмой
четверг по пасхе); "в честь их варят кисель, который и едят у
часовни в роще. Один год пропустили это празднество, и случился
неурожай овса, что приписано было мщению "панов"; с тех пор
празднуют аккуратно каждый год" 121. Перед нами здесь самое
настоящее жертвоприношение вредоносным мертвецам, о котором автор
"Слова об идолах" XII в. сказал, что в древности славяне "требы
клали упырям...".
---------------------------------
121 Зеленин Д. К. Очерки русской мифологии, с. 103.
Представления об особой таинственной, но отчасти управляемой
силе мертвяков-упырей должны были возникнуть очень рано, еще в
недрах охотничьего общества. Та повсеместность духов зла, которая
отмечена русскими заговорами XVII -- XIX вв., их связь с темным
лесом, трясучими болотами багнами, оврагами, реками и озерами
позволяют предполагать, что мезолитический неведомый лес,
покрывавший тогда пол-Европы, наложил свой отпечаток на
первоначальные представления о подстерегающих человека в этих местах
силах зла. В этом лесу легко было заблудиться, упасть с дерева,
высматривая дым своего стойбища, утонуть в трясине, погибнуть в
схватке с волчьей стаей. Погибшие неведомо где, побежденные
вредоносными силами, очевидно, сами становились в глазах сородичей
опасными представителями стана невидимых, предполагаемых прагов. В
состав упырей попадали, по всей вероятности, и убитые реальные
враги, чужеплеменники, и "изверги рода человеческого" --
преступники, изгнанные из племени и умершие вне племенной
территории.
Собранные подьячими XVII в. и этнографами XIX -- XX вв.
языческие заклинания и наговоры прошли очень долгий исторический
путь. Живучесть этого жанра, его практическое применение вплоть до
сравнительно недавнего времени обусловили пополнение его многими
поздними элементами. Из двух половин первобытного дуалистического
мировоззрения -- духов добра и духов зла -- уцелела в своем виде
лишь вторая, тогда как первая (духи добра) почти целиком
христианизировалась. Языческое заклинание, сопровождавшее языческие
|
|
