приблизительной форме обозначающих представления охотников мезолита,
  перешедших черту бывшего ледника и расселившихся по северным лесам,
  нам необходимо ознакомиться с таким драгоценным фондом, как русский
  фольклор, фондом, содержащим большие  возможности  ретроспективного
  углубления в первобытность.
      Архаизм восточнославянских сказок (часто  называемых  обобщенно
  русскими) и их связь с древними народными верованиями и  мифологией
  давно  ощущался   исследователями   70.   Но   только   специальное
  исследование В.  Я.  Проппа  во  всей  широте  поставило  вопрос  о
  первобытной  эпохе  как  времени  зарождения  основных  сюжетов   и
  элементов сказки 71. Нельзя сказать, что это исследование безупречно
  и что со всеми его выводами можно согласиться  полностью.  Поставив
  перед собой историческую задачу и  убедительно  углубляя  сказку  в

  первобытность,  Пропп  представлял  себе  эту  первобытность  очень
  суммарно и только этнографически:  во  всей  книге  нет  ни  одного
  упоминания  археологии,  ни  одной  ссылки  на   реальную   историю
  первобытности; иногда это приводит к курьезам 72. Но для нашей цели,
  быть может, даже хорошо, что исследователь, глубоко  знающий  свой,
  фольклорный, материал, никак не соотносил его с другими дисциплинами
  и  делал  выводы,  только  непосредственно  вытекающие  из   самого
  сказочного фонда.
 ---------------------------------
      70 Афанасьев А. Н. Поэтические  воззрения  славян  на  природу.
  М., 1865 -- 1869. Т. 1 -- 3; Зеленин  Д.  К.  Религиозно-магическая
  функция  волшебных  сказок.  --  В  кн.:  Сборник  в  честь  С.  Ф.
  Ольденбурга. Л., 1934; Тройский И. М. Античный  миф  и  современная
  сказка. -- В кн.: Сборник в честь С. Ф. Ольденбурга.
      71 Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1946.

      Основные  общие  положения  Проппа  таковы:   древней   основой
  сказки  является  колдовской  обряд   инициации,   сопровождавшийся
  ознакомлением посвящаемых с мифологическим содержанием обряда. "Миф,
  -- пишет Пропп, -- живет  дольше,  чем  обряд,  и  перерождается  в
  сказку" (с. 208 и 328). В определении мифов Пропп присоединяется  к
  Леви-Брюлю,  которого  он  цитирует:   "Мифы   составляют,   говоря
  буквально, наиболее драгоценное сокровище племени. Они относятся  к
  самой сердцевине того, что племя  почитает  как  святыню.  Наиболее

  важные мифы известны лишь старикам, которые  ревниво  оберегают  их
  тайну... Старые хранители этих тайных знаний сидят в селении, немы,
  как сфинксы, и решают, в какой мере они  могут...  доверить  знания
  предков молодому поколению" 73.
 ---------------------------------
      72 Пропп В. Я. Исторические корни..., с. 19, 20, 159.
      73 Леви-Брюль. Сверхъестественное в первобытном  мышлении.  М.,
  1927, с. 262; Пропп В. Я. Исторические корни..., с. 333.

      Свою собственную точку зрения В. Я. Пропп  изложил  в  итоговой
  главе  так:  "Совпадение  композиции   мифов   и   сказок   с   той
  последовательностью событий, которые имели место при посвящении  (в
  охотники),  заставляет  думать,  что  рассказывали  то  самое,  что
  происходило с юношей, но рассказывали это не о  нем,  а  о  предке,
  учредителе рода и обычаев,  который,  родившись  чудесным  образом,
  побывавший в царстве медведей, волков и пр., принес  оттуда  огонь,
  магические пляски (те самые, которым обучают юношей) и  т.  д.  Эти
  события вначале не  столько  рассказывались,  сколько  изображались
  условно драматически... Посвящаемому здесь  раскрывался  смысл  тех
  событий, которые над ним совершались... Рассказы  составляли  часть
  культа и находились под запретом" 74.
 ---------------------------------
      74 Пропп В. Я. Исторические корни..., с. 331.

      Увлеченность  В.  Я.  Проппа  темой  инициации  заставила   его
  втиснуть в рамки этой темы решительно все сюжеты волшебных  сказок.
  Так  поступать,   пожалуй,   не   стоит:   в   составе   записанных
  фольклористами сказок есть и обломки мифов, и трансформированные  в
  сказку фрагменты древнего героического эпоса, не имеющие  отношения
  к посвящению юношей в класс охотников. Но главная идея В. Я. Проппа
  верна и от этой увлеченности инициациями не страдает.
      Хронологические рамки исходной формы сказок у Проппа  не  очень
  точны, но важно, что он связывает эти истоки с  эпохой  охотничьего
  хозяйства и матриархата 75.
 ---------------------------------
      75 Пропп В. Я. Исторические корни..., с. 95, 96 и 330.

      Возникновение инициации, как мы видели выше,  следует  относить
  к верхнему палеолиту. Если это так, то мы вправе ожидать сохранения
  в обширном сказочном фонде каких-то  реминисценций  палеолитической
  эпохи.