палеолита, как  своего  рода  итог  развития  метательной  техники.
  Пронзить огромного бизона насквозь, навылет можно было  только  при
  очень большой силе удара длинного и  тяжелого  копья.  Такое  копье
  здесь и изображено 62.
 ---------------------------------
      62 Leroi-Gourhan A. Prehistoire..., fig. 74, 323.

      Этнографические параллели копьеметалкам дают по  существу  иной
  вид метательного снаряда -- дощечку с загибом,  позволяющую  метать
  сравнительно  легкие  дротики.  Конструкция   верхнепалеолитических
  "толкачей"-пропюльсеров совершенно другая: копье не лежит на снаряде
  (как в этнографических примерах);  во  вток  копья  впивается  крюк
  "толкача", а сам "толкач", всегда имеющий на  конце  отверстие  для
  ремня-темляка, связан с рукой  охотника.  Охотник,  мечущий  копье,
  должен стремительно броситься навстречу  зверю  и  почти  в  прыжке
  рвануть вперед ремень "толкача", как бы падая всей  тяжестью  тела.
  Только тогда может быть достигнута необходимая  сила  удара  копья.
  Падение охотника на землю после того, как копье выпущено им, вполне
  естественно. Поэтому и рисунок из Ложери, и роспись Ляско дают  нам
  не раненых и не мертвых охотников,  а  удачливых,  метких  силачей,
  поразивших свои цели (в каждом случае бизон ранен), но  оказавшихся
  после напряженного броска упавшими на землю. В росписи Ляско видно,
  что охотник бросал копье сзади, а после удара он  оказался  впереди
  бизона, а его снаряд -- близ его правой руки.
      Всех   четырех   "тореадоров"   верхнего   палеолита    следует
  рассматривать как прославление  мужества  охотников,  вступающих  в
  единоборство с могучим зверем и побеждающих его.
      А. Брейль,  производивший  раскопки  в  Ляско  и  нашедший  при
  работах в колодце, на дне его, длинное копье, предполагал, что этот
  колодец, занимающий центральное положение во всем ансамбле, является
  могилой какого-то прославленного охотника. А. Леруа-Гуран говорит о
  мифологическом элементе в этой росписи 63. Как бы ни  истолковывать
  содержание росписи Ляско, для нас  несомненен  интерес  устроителей
  пещерных  святилищ  к  героической  теме  единоборства  охотника  с
  бизоном. Эта  тема  хорошо  вписывалась  в  многообразную  тематику
  росписи святилищ и полностью отвечала  одной  из  задач  магических
  церемоний -- укрепить дух охотников (в  данном  случае  на  примере
  мужественных предшественников).
 ---------------------------------
      63 Leroi-Gourhan A. Prehistoire..., p. 121, fig.  74;  p.  257,
  fig. 258.

      Последний живописный сюжет,  который  следует  затронуть,  тоже
  связан с проблемой героизма, но как его антитеза, как  антигероизм.
  В двух пещерах, находящихся в одном районе  (Пеш-Мерль  и  Куньяк),
  обнаружены изображения мужчин, пронзенных многими копьями. Кажется,
  что у пронзенных людей усечены руки -- вместо рук изображен в обоих
  случаях короткий треугольный отросток. Это явно не  военные  сцены,
  так как здесь нет двух враждующих сторон, да и количество копий  (7
  и 6) излишне для показа победы над врагом. Здесь перед нами, по всей
  вероятности, сцены коллективного убийства,  точнее  --  трагический
  результат такого общего деяния,  после  которого  жертва  оказалась
  насквозь пронзенной  несколькими  копьями.  Думаю,  что  эти  сцены
  естественнее всего истолковать как казнь, как  совместную  расправу
  охотников с соплеменником или чужаком, обвиняющимся или в трусости,
  или в нарушении какого-либо табу.
      Крайне  интересное  отражение  жизненных  явлений  в  искусстве
  представляет любопытная скульптурная поделка из кости, найденная на
  Га-гаринской стоянке 64. На бруске Мамонтова бивня вырезаны глубоким
  рельефом две лежащие человеческие фигурки, расположенные головами в
  разные стороны.  Возникало  предположение,  что  это  --  заготовки
  отдельных фигурок. Однако через восемь лет О. Н. Бадер на Сунгирской
  стоянке обнаружил парное погребение двух подростков с великолепными
  копьями, выточенными из целого Мамонтова к  лыка.  Мальчики  лежали
  точно так, как это изображено на гагаринской "заготовке" 66. Теперь
  гагаринский рельеф мы должны расценивать как точное (но  неизвестно
  зачем изготовленное) изображение необычного погребального обряда.
 ---------------------------------
      64 Тарасов Л. М. Двойная скульптура человека  из  Гагарино.  --
  КСИА, 1972, № 131 с. 14 -- 19, рис. на стр. 3, 4.
      65 Вадер О. Н. Вторая палеолитическая  могила  на  Сунгире.  --
  АО, 1969 г. М., 1970, с. 41 -- 43.

      Беглый  обзор  представлений  человека  в   конце   ледникового
  периода показывает значительную разработанность охотничье-магической
  тематики в ее разных видах (добыча, умножение зверей, плодовитость),
  наличие     сложных,     не     всегда     распознаваемых      нами
  мифолого-космологических   понятий   и   появление    интереса    к
  людям-соплеменникам,  и  особенно  к  отважным  племенным   героям,
  отличившимся в схватках со зверем.