громко. Не смел никто тревожить его из слуг, так и отнесли в опочивальню. Умыв, 
уложили на ложе, да стеречь стали слуги его верные, ничего не заподозрив.

Ерем, тем часом, в обличии князя урского, Шена, вернулся в хоромы, где пребывал 
Товер. Подозвав к себе гостя, подняв ладонь да сдунув с неё порошок сонный, 
бережно уложил его в суму безмерную на вроде той, что была у Одина. Затем, 
оставив всех слуг в стороне, забрался на колесницу огненную да отправился 
восвояси - во Мирград землю на остров Буян. Было всё сделано так, что комар 
носу не подточил бы.

Следуя замыслу сына Яра, через время определённое, чуть больше срока малого, 
должен был Морей стать вновь князем урским да сослать всех прибеженцев Шена на 
далёкую землюшку, что на окраинах их владений находилась.

В то самое время, Аркон уж подошёл к терему без окон, без дверей, и давай 
стучать-колотить по стене. Не было по близости ни души - Арила и след простыл.

Вот, немного погодя, раскрылась дверь и вышел сам хозяин дома, вепрь, изрядно 
удивившись, -  все ж велел он камень изумрудный ему протянуть.

Без всякой мысли задней, раскрыл суму Аркон да извлёк бережно камень наружу, 
руки обмотав всё ж рукавами одёжи, в которой становилось непомерно холодно. 
Завидел он, нутром своим почуяв, что хозяин дома хочет погубить его. Так и было 
- вепрь выхватил громадный посох, который чем-то походил на посох Аркона, что 
остался на Мирград земле да пустил уж корни на скалах крутых.

Всё ж оружие Вепря было не с Рады луны. Вырастил сам то дерево из семечка 
хозяин терема, да служил тот посох ему, как и Аркону, его верой и правдой.

Понял тут Аркон, что не сдобровать ему, да ноги будто вросли в землю - посох уж 
начал делать своё тёмное дело, а вепрь протянул свои ручищи к камню. Как вдруг, 
из сумы выпархнула стрекоза, да чуть погодя, выпрыгнул заяц и, не думая себе, 
стали злодея бороть силами своими малыми.

Присела стрекоза на кончик посоха и стал тот, словно каменный - тяжестью 
налился да упал на землицу, влача за собой хозяина. Заяц велел Аркону сбросить 
одёжи, изнутри морозом отдававшие, да зажать, что было мочи, камень в ладонях 
да о светлом помыслить.

Тут произошло что-то, что нельзя было описать. Налился вдруг силой Аркон. 
Погодя немного, вернул камень в суму на прежнее место, взял вепря за клыки его 
да прижал к землюшке так, что та расступилась, и ушёл он в неё по пояс.

Стрекоза тот час девой светловолосой обернулась - поблагодарила своего 
избавителя. Ну а заяц, что пребывал всё это время подле юноши, исчез, будто его 
и не было.

Вепрь всё пытался поднять свой посох, да руки словно приросли к нему. Боль 
пронзала его - неимоверных усилий стоило даже шевельнуться. Так и застыл он в 
кривой ухмылке.

Дверь в избу без окон, без дверей оставалась открытой. Тут Аркон решил 
заглянуть туда…


Вот воротился Ерем на Мирград землю да прямёхонько на Буян в терем золочёный. 
Да не стал никому ведать, что изловил беглеца, до поры. Суму в укромном месте 
укрыл подле статуй золотых Леля и Мера - знали только те о его победе да 
улыбались, смотря с высока.

Кир уж давно град стольный отстроил да не было у него и в мыслях искать беглеца 
Товера. Жил он в радости, не ведая невзгод.

Не знал никто о возвращении Ерема, лишь жена его, Всела. Решил сын Яра 
передохнуть с дороги и через некоторое время собрать правителей Белозёрских на 
совет малый - как жить-поживать дальше  и как поступить с пленником.

Далеко от тех мест, во землях урских, Морей праздновал победу. Ликовал народ, 
встречая былого правителя, что когда-то сам отрёкся от власти, ему данной. Было 
по душе всем его присутствие, и книга железная изменила ход его мыслей, 
установив порядок во всех владениях уров и в землях, торгующих с ними.

Разнеслась та весть за много вёрст и в стране Арии. Прознали про это да послали 
весточку Ерему, чтоб собраться всем четырём правителям – Одину, Суре, Семарглу 
и Перуну…

Тем временем, пребывая в дрёме, видя и чувствуя всё, словно в яви, Аркон понял, 
что может через реку огненную сам перейти без труда - дева светловолосая знала 
все тропы тайные, да и горы, что начинались за последним из лесов, были не 
столь высоки.