ся. Процедуры у врача ни к чему не привели, и его направили 
в больницу на целый месяц. В тот день я остался с ним в больнице – и в течение 
всего месяца приезжал туда в 4 часа утра, перелезал через забор, незаметно 
проходил по коридорам, и мы учили каббалу. И так целый месяц! С тех пор рав 
Барух Ашлаг, старший сын Бааль Суллам [1], стал моим Учителем.

После его возвращения из больницы, мы ежедневно выезжали в лес, в парки на 
прогулки. Возвращаясь домой, я лихорадочно записывал все мною услышанное. Еще 
раньше я попросил у него разрешения провести несколько занятий в одном из 
кружков, где когда-то бывал на лекциях и познакомился с людьми, пытающимися 
изучать каббалу. Он воспринял это без большого воодушевления, но впоследствии 
расспрашивал о моих уроках. А когда я сказал, что могу привести оттуда к нам 
несколько молодых людей, он осторожно согласился.

Так к нам пришли сразу несколько десятков молодых парней, и в тихом замкнутом 
месте закипела жизнь, жизнь моего Учителя. Все его дни приобрели новый смысл, 
он светился от такого наплыва жаждущих изучать каббалу.

Обычно наш день начинался в 3 часа утра с занятий в группе учеников, которые 
продолжались до 6 утра. С 9 до 12 мы выезжали в лес, в парк или на море. По 
возвращении я уходил работать. С 5 до 8 вечера продолжались занятия. После чего 
мы расходились, чтобы встать вновь в 3 часа ночи. И так годами. Все занятия я 
записывал на магнитофон, и за прошедшие годы собралось более тысячи кассет.

В последние 5 лет (с 1986 г.) мой Учитель решил каждую неделю-две выезжать на 
два дня в Тверию, что мы вместе и делали, отрываясь от всех, что еще больше 
сблизило нас. И, тем не менее, я ощущал, какая между ним и мной духовная 
пропасть, но как преодолеть ее, не представлял.

Я явственно ощущал эту духовную пропасть, наблюдая за человеком, для которого 
принятое решение является законом, а график и распорядок незыблем, несмотря на 
усталость или недомогание. Падая от усталости, страдая от физических недугов, 
этот Человек выполнял до последней буквы все то, что наметил, и никогда не 
уменьшал взятое на себя. Постоянно наблюдая это, я постепенно терял уверенность 
в себе и своем успехе, хотя понимал, что эти нечеловеческие силы появляются при 
осознании величия задачи и исходят свыше.

Не могу забыть ни одной минуты, проведенной во время наших поездок, когда 
долгими вечерами я сидел напротив него и впитывал его уроки. Эти впечатления 
глубоко живут во мне, и надеюсь, именно они определяют сегодня мой путь. 
Информация, накопившаяся в ежедневном 10-часовом общении в течение 12 лет, 
действует самостоятельно.

В один из сентябрьских дней 1991 года мой Учитель почувствовал недомогание. 
После многих моих уговоров он согласился лечь на обследование. Врачи ничего не 
обнаружили, но ранним утром 15 сентября 1991 года его не стало. В центральной 
газете «Амодиа» от 15.09.1991 г. был помещен краткий 
некролог:
«Огромная толпа провожала в последний путь Почитаемого Учителя рава Баруха 
Ашлага, старшего сына мудреца книги „Зоар“ рава Йегуды Ашлага, получившего имя 
„Бааль Сулам“. Огромная колонна провожающих вышла из здания, где преподавал и 
жил мудрец. За его телом шли общественные деятели, ученики и жители города. 
Провожающие устремились к „Горе Успокоения“ в Иерусалиме, где находится могила 
его великого отца. До своего последнего дня великий мудрец, чьи уста исторгали 
перлы высшей мудрости, преподавал с 3 часов ночи до 6 утра и с 5 до 9 часов 
вечера ежедневно в своем мидраше [2]. На исходе дня, почувствовал себя плохо, 
был помещен в больницу, а в пятницу, 15 сентября, в 7 часов утра, вернул Творцу 
душу свою в присутствии верного ему во всем ученика Михаэля Лайтмана».

Десятки пришедших в последние годы учеников продолжают изучение каббалы и 
внутреннее постижение творения. Учение живет, как и во все века. Великий 
каббалист рав Йегуда Ашлаг и его старший сын, мой Учитель, рав Барух Ашлаг, 
своими трудами развили и подготовили это учение для современного поколения, для 
того вида душ, которые в настоящее время нисходят в наш мир.

Хочется верить в то, что я правильно продолжаю дело своего великого Учителя.




4. Рассказ Вадима Розина о эзотерических 
семинарах

Примерно в те же самые годы (конец 60-х – начало 70-х гг.) я подобно Михаилу 
Лайтману задумался над смыслом своей жизни. К этому времени относится мой 
конфликт с моим учителем, известным сегодня философом Георгием Петровичем 
Щедровицким, создавшим в начале 60-х гг. первую методологическую школу (она 
существует до сих пор и стала по численности самой большой в стране). Меня не 
устраивали, в частности, конечные цели и этические установки учителя, 
считавшего, что главная задача – любой ценой подготовить для России методологов,
 которые, когда система социализма рухнет, возьму