древней традицией. Первые записи речений, вложенных этой  традицией  в  уста
Иисуса,  были  и  для  них  священными.  В  Евангелии  Фомы  есть   речения,
встречающиеся и  в  новозаветных  евангелиях,  и  в  папирусных  фрагментах.
Сопоставление их  дает  много  интересного  для  выявления  взглядов  автора
евангелия и методов создания ранней  христианской  литературы.  Например,  к
известным словам Иисуса "Отдавайте кесарево - кесарю, а божие богу" (Матфей,
22:21) в Евангелии Фомы сделано добавление: "То, что мое,  дайте  мне".  Это
добавление отделяет Иисуса от бога, в которого  верили  иудео-христиане,  но
который не был для автора Евангелия Фомы "единым и вездесущим  началом",  т.
е. истинным богом, которого он называет,  как  правило,  "отцом".  Вероятно,
этим объясняется и то, что в евангелии опускается эпитет "божие", когда речь
идет о  царстве  божием.  Образ  иудейского  Яхве  слишком  тесно  связан  с
христианским словоупотреблением "бог", "божие",  поэтому  христианин-гностик
предпочел отказаться от этих слов в своем евангелии, а там, где  он  не  мог
изменить почитаемых, устоявшихся речений, он сделал вставку, чтобы  оторвать
образ  Иисуса  от  образа  иудейского  бога.  Возможно,  в  Евангелии   Фомы
определение "божие" отброшено еще и потому, что  во  время  написания  этого
произведения оно вызывало устойчивые ассоциации с царством божиим на земле -
тысячелетним  царством  добра  и  справедливости.  Составители  и  редакторы
Евангелия от Матфея из  тех  же  соображений  заменяли  "царство  божие"  на
"царство  небесное".  Интересно  сопоставить  приводимые  в  Евангелии  Фомы
речения, входящие и в новозаветную Нагорную проповедь,  с  их  каноническими
вариантами {Подробное сопоставление этих  текстов  сделано  в  книге  Е.  М.
Штаермана и М. К. Трофимовой "Рабовладельческие отношения в  ранней  Римской
империи". М., 1971, с. 277-279.}. У Фомы  эти  речения  приведены  в  разных
местах евангелия. Между прочим,  это  еще  раз  подтверждает  вывод  ученых,
исследовавших Новый завет, что Нагорная проповедь  как  таковая  никогда  не
была произнесена. В Евангелии Фомы сказано: "Блаженны  бедные,  ибо  ваше  -
царствие небесное"; "Блаженны те, которых преследовали в их сердце; это  те,
которые познали Отца в истине"; "Блаженны вы,  когда  вас  ненавидят  и  вас
преследуют...;  Блаженны  голодные,  ибо  чрево  того,  кто  желает,   будет
насыщено". Эти речения ближе по форме к речениям Евангелия от  Луки,  чем  к
Евангелию от Матфея. У Луки также говорится о нищих и голодных (6:20-21),  в
то время как у Матфея блаженство обещается  "нищим  духом",  а  насыщение  -
"алчущим и жаждущим правды" (5:3-6), т. е. людям духовно чистым, сторонникам
новой веры. В речениях, приведенных в евангелиях от Луки и  Фомы,  где  речь
идет о бедняках, обиженных, гонимых, социальный аспект выражен,  несомненно,
резче, хотя, согласно Луке, наряду с бедными  и  голодными  награду  получат
"плачущие", т. е. вообще все несчастные. В  Евангелие  Фомы  были  включены,
по-видимому, наиболее древние варианты  этих  речений.  Но  как  же  в  этом
евангелии конкретные бедняки и голодные сочетаются с гностическим подходом к
людям, в соответствии с которым ценность представляют только те, кто имеет в
себе  "дух"?  Автор  Евангелия  Фомы,  вероятно,  имел  в  виду  возможность
перетолкозания  речений;  поэтому  он  добавил  разъяснение   к   словам   о
преследуемых:  "...те,  которые  познали  Отца  в  истине".  Кроме  того,  в
Евалгелии  Фомы  прибавлено  обещание  блаженства   "избранным":   "Блаженны
единственные и избранные, ибо вы найдете царствие. Ибо  вы  от  него,  и  вы
снова туда возвратитесь". Такое добавление (в тексте  оно  помещено  раньше,
чем речение о блаженстве бедных) как бы дает направление для толкования  тех
речений, текст которых остался без изменений.
     Чисто гностические идеи  выражены  в  Евангелии  Фомы  в  речении,  где
говорится о необходимости сделать верхнее нижним. Как и в Евангелии Филиппа,
здесь имеется в виду  уничтожение  присущих  миру  (космосу)  разделений  на
противоположности: для того, чтобы войти в царство,  нужно  сделать  внешнее
внутренним, верхнее - нижним, а  мужское  и  женское  -  одним.  Вообще  для
Евангелия  Фомы,  как  отмечает  исследовательница  этого  памятника  М.  К.
Трофимова, характерно сочетание речений  абстрактного  и  явно  мистического
содержания с  притчами  и  примерами,  значительно  более  конкретными,  чем
аналогичные тексты новозаветных сочинений. Дело в том, что,  в  отличие,  от
евангелий Нового завета, которые  подвергались  неоднократным  изменениям  и
редактированию вплоть  до  канонизации  "священных"  книг  в  IV  -  V  вв.,
Евангелие Фомы в том виде, в каком оно дошло до нас, представляет собой один
из первых опытов объединения  идей  ранних  христианских  групп  с  мистикой
египетских гностиков. Далеко не все притчи и слова  Иисуса,  взятые  автором
евангелия из устной или только что записанной традиции, он решился или сумел
изменить, отредактировать. Но наряду с древними речениями  приводятся  логии
отвлеченного характера, дававшие  читателям  своего  рода  ключ,  с  помощью
которого  они  должны  были  проникнуть  в  "истинный"  смысл,  скрытый   за
конкретностью этих древних речений.
     Более подробно и более образно, чем в Новом завете, дается в  Евангелии
Фомы описание борьбы, которую должен  вызвать  приход  Иисуса  на  землю.  В
первоначальном виде  это  описание,  несомненно,  относилось  к  наступлению
страшного суда. Гностики могли толковать его как мистическую борьбу света  с
силами зла, как отделение избранных от всех  остальных:  "Может  быть,  люди
думают, что я пришел бросить мир в космос, и они  не  знают,  что  я  пришел
бросить на землю разделение, огонь, меч, войну. Ибо  пятеро  будут  в  доме:
трое будут против двоих и двое против троих. Отец будет против  сына  и  сын
против отца...". Основной текст этого речения имеет аналогии в Новом завете;
в Евангелии от Матфея сказано: "...не мир пришел я принести, но меч,  ибо  я
пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее,  и  невестку  со