| |
Когда бывало, чтобы женщина зачала от женщины?" Последнее возражение
основано на том, что в Евангелии Филиппа святой дух - женское начало, как и
в тех не дошедших до нас христианских текстах, которые были написаны на
арамейском языке (как уже говорилось, в арамейском языке святой дух женского
рода). В качестве дополнительного аргумента приводятся слова Иисуса: "Отец
мой, который на небесах". Автор евангелия пишет, что Иисус не сказал бы этих
слов, если бы у него не было другого отца, он просто сказал бы "Отец мой".
Полемика с догматом о непорочном зачатии показывает, что этот догмат
появился сравнительно поздно. Он не был освящен древней традицией, и поэтому
против него выступали многие христиане. Ясно также, что этот миф мог
возникнуть только среди людей, не говоривших по-арамейски, т. е. за
пределами Палестины.
Интересно, что в полемике с теми христианскими догматами, которые
кажутся ему нелепыми, автор Евангелия Филиппа прибегает (как мы только что
видели) к чисто логическому анализу слов, приписываемых традицией Иисусу.
Когда же ему нужно дать свое объяснение каких-то мест из христианских
преданий, он использует образно-символический подход.
В соответствии со своим представлением об Иисусе-логосе, автор этого
евангелия толкует и имена, которыми тот назван в ранних евангелиях: Иисус
Назареянин Христос (мессия). Это не подлинные его имена, утверждает Филипп,
так называли его апостолы. Подлинное имя логоса - тайна. Имя Иисус
Назареянин Христос он тоже толкует как символы и иносказания: Иисус -
искупление, "назара" - истина, "назареянин" - тот, кто от истины. Общий же
смысл имени следующий: "Христос - тот, кто измерен. Назареянин и Иисус -
тот, кто измерил его". Примечательно, что прозвище "назареянин" Филипп не
связывает с городом, откуда, по преданию, происходил Иисус. Он, воспринимает
его как прозвище, т. е. так, как воспринимали его и многие иудеи, и,
вероятно, последователи древней христианской группы назореев. Такое
отношение к слову "назареянин" показывает, что ко времени создания Евангелия
Филиппа общепринятая подробная версия жизни Иисуса еще не сложилась, что
были зафиксированы и почитались священными только предания, касающиеся самых
существенных с точки зрения нового вероучения событий его жизни. Главным
продолжало считаться содержание речений Иисуса, а не факты его биографии.
Евангелие Филиппа - произведение сложное и многозначное. Оно вобрало в
себя и элементы античной философии с ее диалектическим подходом к миру, и
восточные верования, и положения различных распространенных в то время
религиозно-философских трактатов. Мы остановились здесь лишь на тех идеях
этого евангелия, которые представляют наибольший интерес для общей истории
христианского учения, его. эволюции. Это евангелие отражает стремление
создать; учение, свободное от наивной веры в чудеса, учение, в центре
которого стоял внутренний мир человека, но не каждого человека, а только
того, кто способен "видеть свет". Как и автор Евангелия Истины, автор
Евангелия Филиппа обращался только к избранным.
Евангелие Фомы
Наиболее близким к иудео-христианским и новозаветным евангелиям
оказалось найденное среди хенобоскионских рукописей Евангелие Фомы {Это
евангелие в переводе М. К. Трофимовой опубликовано в книге "Античность и
современность" (М., 1972, с. 369-379).}. Апостолу Фоме, можно сказать,
повезло: его именем названы два евангелия, ничего общего между собой не
имеющие. Правда, ни одно из них церковь не признала священным.
Хенобоскионское Евангелие Фомы состоит из отдельных притч и изречений, часто
логически друг с другом не связанных. Иногда коротко дается указание на
ситуацию, в которой произносятся речения. В Евангелии Фомы встречаются
речения и притчи, содержащиеся в Новом завете (главным образом в его трех
евангелиях) и в папирусных списках логиев, о которых мы рассказывали выше.
Речения эти иногда совпадают полностью, иногда - частично. Бывает, что
логий, известный нам по текстам папирусов, разделяется и разные его части
приведены в разных местах евангелия. Кроме того, часто изменен контекст, в
котором находится то или иное речение, и от этого существенно меняется его
интерпретация.
Евангелие Фомы имеет большое значение для изучения не только воззрений
египетских гностиков, но и становления христианской традиции, в том числе и
новозаветной. Как и другие хенобоскионские находки, Евангелие Фомы
представляет собой перевод на коптский язык с более раннего греческого
источника, записанного, вероятно, если не в конце I в., то в самом начале II
в. Оно создавалось приблизительно в то же время, что и канонические
евангелия, и восходит к тем же устным и письменным источникам. По-видимому,
это евангелие было одной из самых ранних попыток обработать в духе учения о
логосе раннехристианскую традицию об Иисусе и его речениях. Оно было
известно христианским писателям более позднего времени. Цитату из него
приводит, например, Ориген. Вероятно, оно было распространено и за пределами
Египта, во всяком случае за пределами группы гностиков, нашедших убежище в
древнем Хенобоскионе. Название евангелия стоит в конце рукописи.
Евангелие начинается словами: "Это тайные слова, которые сказал Иисус
живой и которые записал Дидим Иуда Фома". Таким образом, с самого начала
подчеркивается свойственное гностикам представление о тайности учения
Иисуса. Тот, кто обретет истолкование этих слов, не вкусит смерти.
Характерно, что спасение, бессмертие обретается не через веру или добрые
|
|
