| |
В трактовке образа Христа "Пастырь" Гермы очень близок к
иудео-христианству. Интерес в этом отношении представляет притча о
виноградарях, переданная здесь совсем иначе, чем в новозаветных евангелиях
{В канонических евангелиях рассказывается о том, что некий хозяин на время
своего отсутствия отдал виноградник виноградарям, а возвратившись, пожелал
получить с них часть урожая; они ж не захотели ничего отдать и убили сначала
слуг, а потом сына хозяина. Здесь Иисус подразумевается под сыном хозяина.
Притча направлена против тех, кто отвергает его учение (Марк, 12: 1-9;
Матфей, 21: 33-41; Лука, 20:9-16).}. Согласно этой притче, которая затем
подробно растолковывается, хозяин виноградника передал его рабу на время
своего отсутствия и приказал сделать к нему ограду. Раб же кроме того сделал
еще ряд работ и получил благодаря этому прекрасный урожай. Вернувшийся
хозяин выражает желание сделать его своим наследником и угощает
пиршественными яствами. Эти яства раб раздает своим сотоварищам, чем
вызывает еще большее восхищение господина. Притча толкуется следующим
образом: господин - это бог, виноградник - народ, им сотворенный, а раб -
сын божий, сделанный богом своим наследником ради спасения "виноградника".
Итак, здесь, как и в Дидахе (Учение двенадцати апостолов), Иисус - раб
божий и одновременно его сын. В "Пастыре" рассказывается, что Герма задает
вопрос явившемуся ему человеку, почему сын божий выступает именно в виде
раба, и получает ответ, что, несмотря на рабский образ, он велик и
могуществен. В притче о винограднике, как она передана Гермой, образ раба
использован не случайно: это отзвуки первохристианских представлений о том,
что Иисус "уничижил себя самого, приняв образ раба" (К филиппийцам, 2:7),
что нищие войдут в царство божие. Но если для христиан предшествующего
поколения вопрос о том, почему Иисус принял образ раба, не стоял (ибо они
сами были рабами и изгоями), то Герма, сохраняя демократические тенденции
первых христиан, уже задает этот вопрос и отвечает на него: Иисус принял об-
раз раба, но он при этом велик и могуществен. Создается впечатление, что
этот ответ адресуется массе христиан, являвшихся свободными, которые в
обыденной жизни привыкли смотреть на рабов как на существа приниженные, и
если признавали их людьми, то скорее в теории, чем на практике.
Герма затрагивает и вопрос о сущности Иисуса. Он объясняет, что бог
поместил "святого духа преждесущего" в тело, им самим избранное. Бог сделал
Иисуса своим посредником для того, чтобы передать свой закон людям. Тело
Иисуса воскресло, ибо он много потрудился и много пострадал. Таким образом,
здесь (как и в Евангелии Петра) разделяются тело Христа и дух. Святой дух
пребывает, согласно Герме, не только в Иисусе, но во всех верующих - тех,
кто смог раскаяться. Итак, Герма пытается дать представление об Иисусе,
которое было бы понятно разным группам верующих, сохранить традицию
воскресения его во плоти и в то же время сделать его равным божеству: он был
носителем святого духа, но за свои заслуги воскрес телесно. Здесь происходит
усложнение и раздвоение образа Иисуса, ибо простой галилейский пророк,
иудейский мессия не отвечал религиозному чувству верующих, жаждавших чудес,
исходящих от спасителя всего мира, а не только иудейского народа, от силы,
всегда управлявшей миром и поэтому всемогущей и вездесущей.
"Пастырь" Гермы, как мы видим из этого краткого анализа, произведение,
в известной мере оппозиционное формирующейся церкви и тем слоям христиан,
которые выступали за примирение с государством и подчинение его законам.
Герма не выступал против Рима, но и не требовал полного повиновения властям.
Жанр откровения связывал это сочинение с пророчествами I в., авторитет
которых был достаточно велик и придавал "Пастырю" ореол древности. Именно
поэтому, по всей вероятности, "Пастырь" Гермы оказался включенным в
Синайский кодекс.
В этой главе мы рассмотрели три неканонических произведения, созданных,
по всей видимости, в начале, а возможно, и в середине ("Пастырь" Гермы) II
в. Данные произведения почитались настолько широко, что были попытки
включить их в новозаветный канон. Их анализ о многом говорит историку.
Прежде всего о том, что и во II в. продолжала развиваться христианская
традиция, что не было строго установленных правил и догм, принятых каким-то
одним ведущим направлением в христианстве. В зависимости от этнической и
социальной среды, от круга источников, которыми располагали составители
христианской литературы, от степени влияния нехристианского мировоззрения и,
наконец, от духовных потребностей самих верующих создавались различные
произведения с различной трактовкой вероучительных и этических вопросов.
Невозможность определить точно, какие идеологические течения
представляли писания Петра (а в какой-то степени и "Пастырь" Гермы), связана
с тем, что в период их создания еще не произошло четкого размежевания
отдельных направлений в христианстве. Борьба часто шла внутри одних и тех же
общин. Поэтому и вопрос о канонизации этих произведений решался по-разному
на протяжении длительного времени. Эти апокрифы - свидетельство продолжения
внутренней борьбы среди христиан, постоянных конфликтов между разными
проповедниками, настолько острых, что вопрос о преодолении разброда, об
объединении начинает осознаваться некоторыми группами христиан как вопрос о
самом существовании нового учения.
V.
БОРЬБА ТЕЧЕНИЙ В ХРИСТИАНСТВЕ II в.
|
|
