|
ем. Мы тяжко оскорбили бога и ваше высочество, и мы
с плачем и стенанием просим у вас прощения за указанные оскорбления,
упущения и нерадение, которые мы допустили, согласно тому, как мы это
признали, против вашего высочества и ваших сиятельнейших предшественников.
Мы признаем, что, поскольку ваше высочество после Иисуса Христа - глава
церкви в нашем английском королевстве и, следовательно, единственный
религиозный реформатор, вы имеете полное право закрыть все монастыри всех
монашеских орденов, злоупотребляющих своим уставом. Кроме того, ваше
высочество в качестве нашего суверенного государя и бесспорного основателя
указанного монастыря должно унаследовать ему в связи с его упразднением;
точно так же оно унаследует все движимое и недвижимое имущество,
принадлежащее этому монастырю, и может распоряжаться им, как ему будет
угодно".
Этот документ подписан: "Я, Франциск, настоятель;
я, Иоанн, помощник настоятеля; я. Иог. Пайта, Иог. Гарольд, Том Смит,
Том Гольсон, Роберт Мартин, Яков Гопкинс, Ричард Банберт, Том Барби, Вильям
Уорд, Том Аттербери, Вильям Фаулер".
Этот подлинный документ может нам дать представление о святости
монашеских нравов во всех странах в эпоху реформации. В самом деле, все
историки единодушно говорят нам в том же тоне о распущенности монахов и
духовенства этого и предыдущих веков. Какими бы жадными или деспотическими
ни считать тех государей, которые взялись за упразднение монашества в своей
стране, короли эти не посмели бы покуситься на него и выполнить это
мероприятие, если бы народы не были вконец измучены высокомерием, наглостью
и алчностью монахов, которые в опьянении своими успехами перешли, наконец,
все границы и стали предметом презрения народов, которых они так долго
дурачили.
Это распутство монахов привело к окончательному упразднению монашеских
орденов в тех странах, где победила реформация, но они остались в странах,
сохранивших покорность римскому первосвященнику, прирожденному главе этого
священного воинства. В наиболее набожных странах эти монахи продолжают
безнаказанно проявлять то же своеволие, которым они отличались повсюду в
эпоху невежества. В других государствах, менее суеверных, монахи, став
предметом презрения порядочного общества и просвещенных людей, продолжают
еще взимать с несчастного народа обычную дань, демонстрировать ему время от
времени чудеса, вытягивать у него деньги благочестивыми обманами и, во
всяком случае, растрачивать без всякой пользы огромные доходы с имущества,
доставшегося некогда их монастырю в дар. Надо, однако, надеяться, что
благодаря прогрессу просвещения, все более и более распространяющегося,
короли освободятся от своих предрассудков и поймут когда-нибудь
необходимость избавить народ от бремени этих бесполезных людей, которых он
должен был кормить и оплачивать, не получая от них никакой пользы. Упраздняя
монашество, государь, руководящийся справедливой и благодетельной политикой,
облегчит положение подданных, сам приобретет силу и богатство и получит
вновь большое количество граждан и гражданок, которых несправедливо отнимал
у государства фанатичный закон о безбрачии.
Действительно, монашество, не довольствуясь тем, что отнимает у
общества большое число мужчин, которые тысячами различных способов могли бы
служить обществу, забирает у него и женщин, которые могли бы увеличить число
граждан. Страны, подчиненные папе, во все времена были полны монастырей,
вернее, казематов, предназначенных как места заключения для приятного пола;
а ведь он предназначен природой для того, чтобы умножить число членов
общества, очарованием и украшением которого он служит.
В этих-то монашеских тюрьмах фанатизм производил наиболее заметные
опустошения. Там бедные затворницы с очень ярким воображением и слабой
конституцией, предоставленные ужасному одиночеству, питаясь меланхолией,
взбесившись от печалей, постов, самоистязаний, испытывали бредовые видения,
иллюзии, экстазы, частые откровения. Одним словом, монахини еще в большей
степени, чем самые строгие отшельники, были восприимчивы к самовнушению и
становились поэтому очень часто весьма удобным орудием в руках духовенства,
чтобы вызывать волнения черни.
От времен святого Павла до нашего времени мы находим непрерывный ряд
вдохновенных дев и жен, пророчиц, одержимых, которые принесли огромную
пользу церкви своим умоисступлением. Эти небесные дары особенно проявлялись
в монастырях и обителях для девушек, главным образом у тех из дев, которые
обладали большим темпераментом. Эти небесные супруги Иисуса Христа, давшие
обет воздержания, должны были часто чувствовать правильность высказанного
Гиппократом * положения, что, когда самая чистая кровь, не находя выхода по
обычным путям, поднимается к сердцу, тогда вены вздуваются, мозг затемняется
и человек впадает в безумие. Таким образом приходится объяснить экстазы,
видения и бессвязные предвещания множества святых монахинь, безумие которых
нам преподносят как проявление благодати. Святая Бригитта, святая Екатерина
Сиенская, святая Тереза, святая Магдалина де Пацци, Мария Алакок и множество
других святых сумасбродок, набожность и пророческий дар которых восхваляются
в церковных святцах, были, по-видимому, женщинами, которых воображение,
воспламененное слишком строгим образом жизни, делало часто совершенно
безумными. У женщин, постоянно предающихся набожной мистике, истерия может
дать все те явления, которые поражают у этих святых фанатичек. Божественная
любовь вызывает у особы с живым воображением и пылким темпераментом те же
безрассудства, что и любовь "мирская".
Вообще нет ничего
|
|