дивительного  в  том, что монашки весьма подвержены
частым приступам  безумия. Святое варварство,  с  которым  церковь  и законы
обращаются  с  этими жертвами  воздержания, способно повергнуть  их в  самую
мрачную  меланхолию и  даже отчаяние.  Еще на пороге  детства,  в  неопытном
возрасте,  современные  весталки  принимают  на  себя  на  всю  жизнь  обеты
деликатного  свойства, обычно навязываемые им обольщением, а иногда властным
деспотизмом   бесчеловечных  родителей,  которым   религия  и  правительство
позволяют быть  тиранами. Трудно  понять мотивы  современного  варварства по
отношению  к  этим  несчастным  девушкам и  основания,  по  которым  церковь
изменила в применении к ним те правила, которые в более древние времена были
разумнее и мягче. В самом деле, мы видим, что на соборе в Агде в 506 г.,  на
котором   председательствовал   святой   Цезарий,  епископ  арльский,   было
постановлено, что  "девицы могут принять пострижение  не ранее сорокалетнего
возраста, как  бы ни  были уверены в их  добропорядочности"  (канон 19). Это
распоряжение было подтверждено папой Львом.  Но в последующие времена и даже
еще  теперь девушки шестнадцати  лет имеют  пагубную возможность связаться с
нищетой на всю жизнь. Раз данный  ими обет  не подлежит отмене, нет никакого
спасения для этих жалких жертв неразумного  фанатизма.  В третьем  веке брак
посвященных богу дев не считался преступлением. Святой Киприан (послание 62)
говорит о них, что "если они не желают или не могут устоять, пусть они лучше
выходят замуж, чем попадают в  ад". Но  варвары-богословы переменили взгляды
на  этот  счет.  Они осуждены  на  то,  чтобы  всю  жизнь  стонать в глубине
монастырей под начальством  мрачных  настоятельниц, которые  сами  не  имеют
никаких  радостей,  кроме  печальной привилегии изливать  на  других  дурное
настроение, которое их терзает. Таким образом, только  смерть может положить
конец мучениям этих несчастных дев, которые рады, если  опьянение фанатизмом
может  их  поддержать до  конца  мучительного  жизненного  пути, поливаемого
постоянными  слезами.  Так  - печалью, слезами, отчаянием-удостаиваются,  по
мнению   христиан,  милости  господней.  Таковы  те  преимущества,   которые
христианская религия дает прекрасному  полу. Она за  один миг неосторожности
осуждает их на то, чтобы влачить, вздыхая, жалкое и бесполезное для общества
существование.
     Между  тем  именно этим  несчастным  девам  во многих странах  поручают
воспитание  детей.  Эти  бедные  затворницы,  невежественные,   легковерные,
фанатичные  и  неопытные,  берут на  себя  заботу о воспитании  гражданок  и
матерей  семейства.  Хотя   они  не  имеют  ни  малейшего  представления  об
общественных обязанностях и о том, что творится на свете, им доверяют первые
годы жизни того пола, которому предназначено  составить счастье другого. Что
у  детей  остается  от   такого  воспитания?  Они  вырастают   боязливыми  и
легковерными святошами, не обладающими ни  одним из качеств, необходимых для
того, чтобы их ценили и любили люди, с которыми  им предназначено жить.  При
выходе из монастыря они приносят в жизнь только свою  неопытность, к которой
присоединяется  узость   ума,  занятого   множеством  мелочей,  делающих  их
несчастными на всю жизнь.
     Опустим занавес перед  этими  тяжелыми сценами и  вернемся  к  монахам,
гораздо более опасным для разоряемого ими общества, чем эти несчастные девы,
которых  закон  в  союзе  с  предрассудком осуждает  на вечное заключение  в
темнице.
     Среди орденов, возникших в  последние  века, особенно замечателен орден
иезуитов. Он был учрежден святым Игнатием, испанским  фанатиком,  у которого
под влиянием чтения  одной легенды окончательно помутился разум. Так как его
голова романтика склонила его в сторону набожности, он поставил себе задачей
искать опасных приключений и стать Дон-Кихотом римской религии, которая в то
время  подвергалась  атакам  многочисленных ересей.  Воспитанный  в  военной
среде, он в своем  воинственном  пыле задумал учредить монашеское  воинство,
предназначенное для неустанной борьбы с врагами церкви. Он получил одобрение
у  папы,  увидевшего  в этих новых солдатах воинственные  отряды, которые  с
успехом  могли бы  служить  ему для поддержания его  власти, подвергшейся со
всех сторон нападениям многочисленных мятежников.
     Орден, учрежденный Игнатием, в короткое время затмил все существовавшие
до  него в христианстве. Последние,  работавшие в течение  веков,  благодаря
благочестию  верующих  коснели в бездействии и думали только о том,  чтобы в
праздности наслаждаться  богатствами, полученными от государей и народов. Не
таков был дух "Общества Иисуса". Оно вспомнило, что его божественный учитель
явился, чтобы принести "не  мир, но меч". Поэтому война стала его стихией, и
оно служило римской церкви с необыкновенным пылом.  Мы видим поэтому, что за
два столетия один этот орден дал почти столько же святых, сколько все прочие
ордена, вместе взятые. В  самом  деле,  нет таких монахов,  которым  римский
первосвященник был бы так много обязан. Обязавшись специальной клятвой слепо
следовать  воле святейшего отца,  иезуиты,  казалось, были чудесным  образом
специально созданы  для того,  чтобы  в  нашу эпоху поддержать,  расширить и
защитить деспотизм наместника
     Иисуса  Христа. Гравда,  несмотря  на  свои клятвы,  они довольно часто
выходили  из повиновения. Но  это всегда бывало  лишь для того,  чтобы лучше
услужить. Чтобы вернее достигнуть  этой цели,  они  во всех странах затевают
заговоры, замышляют  перевороты, сеют раздоры, смуты и мятежи, покушаются на
особу королей, и все это,  как они заверяют, "для вящей  славы  бога". Давно
сказано  было  об  "Обществе Иисуса",  что  то был "длинный кинжал, рукоятка
которого находится в Риме и который всегда готов поразить государей".
     Воинственный   и   беспокойный   дух   этих   монахов-воинов   не   мог
удовлетвориться тем, что