глубоко  убеждены,  будто  их  духовные  вожди не
способны на самообман  и обман.  Мученики, жившие после апостолов и учеников
Иисуса, ничего не засвидетельствовали всему миру, разве только  то, что  они
крепко верили на слово всему, что им говорили и обещали пастыри, которым они
оказывали слепое доверие.
     Но  если  даже  предположить,  вслед  за  легендами,  что все  апостолы
действительно были  казнены  за свои проповеди, то это не  доказывает  ни их
искренности, ни правоты их учения. Все реформаторы, все провозвестники новых
идей, особенно по вопросам религии, обычно  подвергаются гонениям со стороны
сторонников старой религии, старающихся подавить  и  уничтожить их. Будут ли
эти  проповедники  обманщиками,  будут ли  они  энтузиастами и простодушными
фанатиками-их  ремесло   опасно.  Их  обычно  наказывают   как   мятежников.
Священники  их опорочивают. Они терпят  унижения  от  народа,  большая часть
которого довольно упорно держится старых обычаев. Все новаторы  подвергаются
большому риску, если только они  не  имеют  на своей стороне  государей  или
большинства. Опасности тесно связаны с профессией людей, которые высказывают
мнения,   неугодные   правящим   группам.   Зороастр,   восстановивший   или
преобразовавший  религию  персов,  стал, говорят,  мучеником  нового  учения
вместе с восьмьюдесятью сторонниками. Словом, все обманщики, если  власть не
у них в  руках, как  у Моисея  или Мухаммеда, должны рассчитывать на  дурной
прием со стороны тех,  кого они  хотят привести к  своим взглядам. Когда эти
новые взгляды постепенно упрочиваются, то лиц, погибших ради их утверждения,
объявляют мучениками и почитают как героев и святых.
     Иисусу не  надо  было  быть большим  пророком,  чтобы  предсказать, как
сообщает евангелие, своим  апостолам  гонения, какие им пришлось претерпеть,
проповедуя его учение. Принимаясь за это ремесло, они должны были мириться с
теми неудобствами, которые, естественно, с ним  связаны. Если верно, что они
претерпели пытки и казнь, то этим они дали свершиться судьбе, которой они не
могли не предвидеть.
     Но, скажут нам, без сверхъестественного  мужества нельзя идти с веселым
сердцем  на  смерть,  и  нельзя  из  одного  только жульничества  заниматься
ремеслом,  которое  заведомо должно  привести к трагическому и  мучительному
концу.
     На это можно ответить ссылками на  факты. Повседневный опыт показывает,
что   преступники-воры,  разбойники,   контрабандисты  -  занимаются   своим
ремеслом, зная, какой риск с ним связан. Они знают, что против них вооружено
правосудие, и,  однако, они не бросают своего занятия, поскольку они находят
его прибыльным и удобным и поскольку  оно дает им средства  к  жизни. Они не
задумываются об ожидающем их конце или  надеются, что  им удастся уклониться
от своей судьбы благодаря ловкости.
     Воры-мученики безделья или алчности.  Завоеватели, воители и  солдаты -
мученики лени, славы и  ложной чести. Проповедники  новой религии - мученики
запрещенного  учения, которое дает  возможность властвовать над умами и жить
за счет легковерия. Их мужество ничего не доказывает, разве лишь то, что они
готовы умереть,  занимаясь ремеслом, прелести  которого  они вкусили, познав
вместе с  тем  и его  опасности.  Когда  опасный момент  настает,  на помощь
приходит  тщеславие; они, что называется, покоряются необходимости, и вот мы
видим, что они мужественно умирают.
     Чтобы составить себе представление о древних проповедниках и мучениках,
достаточно  бросить  взгляд  на   современных   мучеников  и  проповедников.
Известно,  что мерзкие, кровавые  законы  Людовика четырнадцатого (поскольку
они   не   отменены,  надо  заключить,  что  нынешний  монарх  их  одобряет)
устанавливают смертную казнь для протестантских проповедников, проповедующих
свое учение во Франции, и осуждают на галеры  тех, кто собирается, чтобы  их
послушать.  Несмотря  на  эти  жестокости, гугеноты не  имеют  недостатка  в
проповедниках, которые наставляют  их, рискуя  быть повешенными. А между тем
эти  столь  мужественные  люди  часто являются весьма мало  добродетельными.
Иногда это экзальтированные фанатики,  но чаще всего хитрецы,  которые ввиду
выгод, доставляемых их рискованной профессией, закрывают глаза на окружающие
ее  опасности. И в самом  деле, эти контрабандные проповедники извлекают  из
своего  ремесла  и  честь,  и   выгоду.  Какой-нибудь  крестьянин-протестант
смотрит, как  на  бога,  на такого миссионера,  достаточно  отважного,  чтоб
украдкой указывать ему путь ко спасению и предохранить его от козней римской
церкви. Чтоб выразить ему свою признательность, крестьянин целует ему руки и
ноги. Он обожает его, внушает обожание к нему своей жене и детям, отдает ему
все,  что  имеет, лишается  всего  ради него. Таким  образом,  человек божий
обменивает  свое учение, часто непонятное тому, кто его слушает, на почет  и
подарки.  Он  властвует. Он  является богом-хранителем для  всякого, кого он
удостаивает своих забот. И в расчете на такие выгоды он охотно готов идти на
некоторый риск. А беспристрастные  люди уверяют, что  многие из  этих смелых
проповедников  в  частной жизни отнюдь не достойные уважения люди.  Для того
чтобы создать  мучеников, достаточно честолюбия и жадности на одной стороне,
легковерия и фанатизма-на другой.
     Итак,  смерть  и  страдания  за дело не доказывают  ни правоты дела, ни
истинности учения, ни искренности  того, кто страдает  или  умирает  за  это
учение. Преступление также имеет своих мучеников, как и добродетель.
     Всякая сильная страсть, всякий могучий интерес заставляют нас закрывать
глаза на непосредственные последствия  наших действий. Какова  была  страсть
основоположников христианской религии? То была страсть, свойственная всякому
главарю секты,-  желание властвовать над  умами людей и  прилично жить за их
счет.
     Не надо все