наблюдений, помогающих  лучше  понять пути  развития  раннего  христианства.
Итак, мы прежде всего узнаем, что за спором о разделе благ земных, явившимся
непосредственной причиной бунта "эллинистов",  скрывались антагонизмы  более
глубокие и чреватые более серьезными последствиями,  чем это могло  поначалу
казаться!  Разница  в  мышлении,  нравах,  мироощущении  и  прежде  всего  в
отношении  к иудаизму  была между  "эллинистами" и  иерусалимскими назореями
настолько  велика, что  ее  не  могла  сгладить  даже общая  вера в  мессию.
"Эллинисты",  воспитанные  в  греческой среде,  привыкшие  к демократическим
свободам  крупных  метрополий  Средиземноморья,  отличались,  как   правило,
либерализмом и  широтой  взглядов.  И  конечно  же  их  смешила  и  коробила
провинциальная узость иерусалимских единоверцев, считавших себя правоверными
иудеями и строго соблюдавших  все законы иудаизма. Нетрудно представить себе
смятение  иерусалимских  назореев,  когда  в  их  среде  начали  верховодить
"эллинисты",  в  особенности же  Стефан,  молодой,  темпераментный агитатор,
пламенный оратор, чьи дерзкие  высказывания грозили навлечь на секту крупные
неприятности.  И действительно, их  опасения вскоре оправдались.  Стефан был
арестован и предстал перед судом синедриона. Его обвинили в том, что в своих
выступлениях он  кощунствовал, предсказывая  разрушения храма и заявляя, что
слово Иисуса выше Моисеевых заповедей.
     Стефан,  вместо того  чтобы  защищаться,  встал  в позу  обвинителя.  В
пламенной речи, ссылаясь на Ветхий завет, он упрекнул евреев  в том, что еще
со времени патриархов они постоянно  противились божьей воле, а не так давно
распяли Иисуса: "Жестоковыйные!  люди  с необрезанным  сердцем  и ушами!  Вы
всегда  противитесь духу святому,  как отцы ваши, так и вы. Кого из пророков
не  гнали  отцы  ваши?  Они  убили  предвозвестивших пришествие  праведника,
которого предателями  и убийцами  сделались  ныне вы..."  (7:  51,  52). Эта
дерзкая речь вызвала, разумеется, неописуемое волнение.  Разъяренная  толпа,
подстрекаемая фарисеем по  имени Савл, выволокла  Стефана за город и  побила
камнями. В  сказании  о  страстях  св.  Стефана  есть  кое-какие недомолвки,
наводящие на  размышления.  С одной  стороны,  из текста следует,  что толпа
поволокла Стефана на расправу прежде, чем закончился  суд, и, таким образом,
синедрион не успел формально приговорить его к побиванию камнями,  которым у
евреев обычно карали за  кощунство.  Но  при этом тут же рядом  сказано, что
"свидетели...
     положили  свои одежды у ног юноши, именем Савла" (7:  58).  Эта краткая
фраза показывает, что речь идет здесь все же не о самосуде, а о приведении в
исполнение  законного  приговора. В  еврейском  судопроизводстве существовал
обычай,  по  которому исполнители смертного приговора, готовясь  к побиванию
камнями, складывали свои одежды к ногам обвинителя.
     Страсти  св. Стефана положили начало общей волне преследований,  а Савл
превзошел  всех  остальных  своей жестокостью  и  фанатизмом.  Автор "Деяний
апостолов" рассказывает с возмущением, что он "терзал  церковь, входя в домы
и,  влача  мужчин  и женщин,  отдавал  в  темницу"  (8:  3).  А чуть  дальше
изображает  его  человеком,  который  "дышал  угрозами и убийством"  (9: 1).
Преследуемых охватила паника. Кто мог, бежал из Иерусалима и искал прибежища
в других странах. Таким  образом, еще до миссионерских странствий св.  Павла
возникли  новые очаги христианства в Иудее,  Галилее,  Самарии, Финикии и на
Кипре, в  особенности же в Антиохии, блестящей  метрополии эллинизма. Вскоре
христиане  стали обретать  единоверцев среди других  греко-язычных  народов.
Один из  комиссии семи,  Филипп,  обратил  в  Самарии в свою веру  сановника
царицы  эфиопской, а Петр крестил  римского сотника Корнелия с семьей и даже
принял участие в их трапезе вопреки запретам иудейской религии. В рассказе о
преследованиях  говорится:  "Все,  кроме  апостолов,  рассеялись  по  разным
местам..." (8:1). Загадочная лаконичность этой фразы интригует и  толкает на
размышления  и  догадки.  Почему  апостолы,  невзирая  на  кровавый  террор,
остались в Иерусалиме? Впрочем, если внимательно  следить за текстом "Деяний
апостолов", то можно обнаружить ряд указаний на то, что положение  апостолов
отнюдь не было таким тяжелым, как поначалу может показаться. Мы с удивлением
обнаруживаем, что руководители преследуемых назореев не только не прятались,
но вели себя  так, словно им ничего не  угрожало. Странность этого положения
усугубляется  еще тем,  что  и члены их  общины, их подопечные нисколько  не
пострадали от преследователей.
     Апостолы не  чувствовали необходимости  ограничивать  и  скрывать  свою
миссионерскую деятельность. Они продолжали выступать публично в  городе и во
дворе храма, не встречая никаких препятствий со стороны жителей Иерусалима.
     Поражает также  факт, что  апостолы  по своей собственной воле покидают
Иерусалим  и свободно  возвращаются  в  него,  беспрепятственно  поддерживая
тесную связь  с новыми  христианскими  центрами в других  городах и странах.
Так, например, Петр  и  Иоанн  поспешили в  Самарию,  чтобы  помочь  Филиппу
обращать в христианство язычников. Затем Петр  отправился в Лидду, Иоппию  и
Кесарию, где он  исцелял больных, воскресил умершую девочку Тавифу и добился
такой удачи, как обращение в христианство римского  сотника Корнелия. О том,
что  община  назореев продолжала  существовать  и действовать  также  и  как
организационная единица, мы узнаем хотя и  косвенно, но достоверно. Ведь она
не  могла  не  существовать,  если   посылала  своих   эмиссаров  в   другие
христианские  центры,  как,  например,  Варнаву, и "пророков"  в  Антиохию с
просьбой спасти иерусалимских братьев от угрожающего им голода.
     Значит, последователи галилейского мессии жили в Иерусалиме в атмосфере
мира  и  терпимости.  Это продолжалось  до тех  пор, пока они  не решили  за
несколько лет до осады города (около 64 года) перекочевать за Иордан.