Однако Матфея и Луку отличает то, что они одни рассказывают о кое-каких
подробностях детства Иисуса. Именно у  них мы находим исполненное очарования
сказание  о  благовещении,  о  чудесах,  сопутствовавших появлению  на  свет
младенца  Иисуса,  о  трех  волхвах,  избиении  младенцев,  бегстве  Святого
семейства в  Египет и о  возвращении  его  в Назарет.  Марк  ничего об  этих
событиях не пишет, из чего мы можем сделать вывод, что эта легенда появилась
позже. То,  что  оба  упомянутых  выше  евангелиста  включили рождественскую
сказку  в  биографию  Иисуса  для  подкрепления  тезиса  о его  божественном
происхождении, имело колоссальные  последствия. В ней  нашли выражение самые
сокровенные  чаяния  и  мечты  народа,  она  стала  неиссякаемым  источником
вдохновения  для  многих  поколений  поэтов,  скульпторов,  художников.  Она
породила произведения искусства, без которых трудно представить себе историю
человеческой культуры. Перед нами один из тех случаев,  когда миф  сыграл  в
высшей степени благотворную роль, хотя он, как и всякий миф, Ветхого завета,
что Иисус был предвещенным мессией, но Матфей довел этот метод до крайности.
В  его трактовке  все события в жизни  Иисуса совершались  исключительно  во
исполнение пророчеств "священного писания".
     "...Сын человеческий  идет, как писано о нем..." - читаем мы в главе 26
(стих  24).  Иисус,  по  словам  Матфея,  в  точности  знает   свою  судьбу,
предначертанную   ему   пророчествами   Ветхого   завета.  Автор   евангелия
подчеркивает эсхатологическое  начало  в учении Иисуса. В его взгляде на мир
заметны апокалиптические черты. "Тогда явится знамение сына человеческого на
небе; и тогда восплачутся все племена земные" (24:30). Уже в следующей главе
мы  сталкиваемся  с  типично  апокалиптическим описанием страшного  суда,  с
мрачным  изображением  осужденных  на вечный  огонь  грешников, описанием, в
котором, однако, основная идея  христианства,  идея любви к  ближнему, нашла
свое высшее, наиболее впечатляющее выражение (25: 31-46).
     Конечно,  в разрушении Иерусалима автор усмотрел кару, постигшую иудеев
за то, что они отвергли мессию, несущего людям избавление и царство божье на
земле.
     Такой   взгляд   является   отражением   обострившихся  антагонизмов  и
полемической  борьбы, разгоревшейся  между  приверженцами  Иисуса  Христа  и
иудеями после разрушения Иерусалима. С  этой борьбой непосредственно связаны
попытка реабилитации Пилата  и  возложение  всей  вины за распятие Иисуса на
иудеев. Более  подробно мы рассмотрим  этот  вопрос в другой главе,  а  пока
ограничимся лишь этим кратким замечанием.  Иисус  у Матфея, так же, впрочем,
как  у  Марка  и Луки, прежде всего  врач-чудотворец,  не  только исцеляющий
неизлечимо  больных,  но  и  воскрешающий  мертвых.  Даже  отправляя  в путь
двенадцать  апостолов,  он  поручает  им  не только  проповедовать  царствие
небесное,  но   и  исцелять  больных  и   воскрешать  мертвых.  Правда,  его
представление  о  болезнях не  выходит за рамки  примитивных  понятий эпохи.
"Изго постепенно изжил себя и стал ненужным балластом.
     Тенденция Матфея становится яснее, если внимательней приглядеться к тем
частям  его  евангелия,  которые  заимствованы  у  Марка.  Оказывается,  они
подверглись  вполне определенным модификациям. В частности, Матфей стремился
возвеличить  образ Иисуса, представив его как человека, совершенного в своем
могуществе и доброте, и для этого он обходит молчанием те сцены из Евангелия
от  Марка, в  которых Иисус  резок, например, с  прокаженными или  проявляет
гнев.  Такие же коррективы вносятся  и в портреты апостолов: Марк изображает
их как людей  мелочных,  черствых,  духовно  не  доросших до учения  Иисуса.
Матфей явно смягчает  и тушует этот образ, чтобы спасти их престиж  в глазах
верующих  (Матфей, 16:5-12); (Марк, 8:14-21). Итак, основная идея  Евангелия
от  Матфея  заключается в  том,  что  Иисус  выступает  в  нем  как  мессия,
наделенный  сверхъестественными   атрибутами,   проповедующий   свое  учение
благоговейным тоном, полным сакрального  достоинства. Это учение, изложенное
в незабываемых для  христиан стихах,  дает самый прекрасный  и полный  образ
Иисуса.  Напомним  хотя  бы  "Восемь  благословений"  и  ряд  афористических
нравственных  заповедей, которые  представляют собой  нечто вроде  программы
христологии.  Неудивительно поэтому, что  Ренан  назвал Евангелие от  Матфея
самой значительной книгой в мире.
     Кем  был  евангелист  Марк?  Если  следовать  традициям,  то мы  должны
отождествлять автора хронологически  самого древнего евангелия с тем Иоанном
Марком (римское  имя  Маркус), с  которым  мы  несколько раз  встречаемся  в
текстах  Нового  завета.  Из  почерпнутых  оттуда   скудных  сведений  можно
заключить, что это был молодой человек из состоятельной иерусалимской семьи,
вероятно,  образованный  и  хорошо  владеющий  -  хотя  этого  мы  не  знаем
достоверно - греческим  и латинским языками. В  доме  его матери Марии нашел
приют  Иисус со  своей  галилейской  группой  учеников;  там  же  состоялась
"Последняя вечеря". Некоторые библеисты считают,  что Иоанн Марк имел в виду
себя,  вставляя в трагическую историю на  горе Елеонской  странный рассказ о
таинственном,  мужественном  юноше,  который  не  бросил плененного  Иисуса,
подобно  его ближайшим  ученикам,  бежавшим в страхе,  но  следовал за ним в
непосредственной  близости,  пренебрегая  опасностью ареста. Когда  его тоже
хотели схватить, он спасся,  оставив в руках у палачей синедриона покрывало,
в которое был завернут, и нагой скрылся во мраке Гефсиманского сада.
     Приняв  за  чистую  монету  тождество  этого  Иоанна  Марка  с  автором
евангелия, мы  тем самым  должны также  считать  достоверным, что этот автор
евангелия  неоднократно  встречался с Иисусом и был очевидцем ряда  событий,
происшедших в последние дни его жизни.
     Характерную  подробность о Марке мы узнаем  из  "Деяний апостолов". Там