олько на ассоциативные представления первобытных людей, 
которые способствовали установлению искаженных связей между реальностью и ее 
восприятием и тем положили начало магии – одной из древнейших форм религии. 
Следующий шаг в этом же направлении сделал Леви-Брюль, пытавшийся объяснить 
такого рода ложные ассоциативные связи первобытного человека особенностями его 
«пралогического» мышления, основанного на аффектах и ощущении сопричастия 
(«мистическая партиципация»).

В XX в. в противовес антропологической школе с ее попытками видеть в религии 
результат ложных ассоциаций, нелогичности мышления, абстракции невежественного 
дикаря были выдвинуты новые, более обстоятельные концепции. Одна из них – 
концепция прамоногеизма, автор которой, католический священник В. Шмидт, в 
своей 12-томной работе «Происхождение идеи бога» стремился доказать 
существование своего рода первобытного «божественного откровения». В. Шмидт 
исследовал громадный фактический материал и продемонстрировал огромную эрудицию.
 Однако его априорно принятая идея доказать сущность божию и наличие в той или 
иной форме представлений о едином Боге чуть ли не у всех народов мира оказалась 
несостоятельной.

Иная судьба была у теории психоанализа 3. Фрейда. Вообще-то эта теория в 
гораздо большей степени относится к области психиатрии, даже медицины, нежели к 
религиоведению. Однако она сыграла существенную роль в развитии современного 
религиоведения. Религиозный аспект теории Фрейда сводится к тому, что религия в 
ранних своих формах (тотемизм) возникла как следствие сознательного подавления 
бессознательных инстинктов, прежде всего полового. Сублимация такого рода 
всегда была чревата взрывом. Отсюда и религиозные представления – это иллюзии, 
выступающие как исполнение древнейших, сильнейших, навязчивых желаний 
человечества; тайна их силы, считал Фрейд, заключается в силе этих желаний. 
«Эдипов комплекс» (согласно древнегреческому мифу, Эдип, не зная того, убил 
отца и женился на матери) всегда, согласно Фрейду, создавал 
у
мужчин двойственное отношение к их отцам – как к отцам и как к соперникам, что 
привело затем к тотемизму: тотем заменил отца. В дальнейшем такого рода 
«заместителем отца» стал Бог.

Итак, религия – следствие сублимации навязчивых желаний. Но только ли это 
очевидная нелепость, как считают некоторые противники Фрейда? Следует заметить, 
что Фрейд смог многое увидеть и понять в подспудном, иррациональном внутреннем 
«я» индивида. Некоторые выводы в его анализе явно относятся к неврозам, даже 
патологии. Но религия отнюдь не была достоянием только здоровых людей. 
Невротические недуги подчас даже способствовали религиозно активным деятелям 
(монахам, шаманам, пророкам и т.п.) совершать «чудеса», приходить в состояние 
экстаза, иметь «видения», слышать «голос Бога» и в итоге вести за собой 
здоровых, что нередко превращало этих деятелей в основателей новой религии. 
Теория Фрейда, таким образом, внесла весомый вклад в уяснение ряда аспектов, 
имеющих прямое отношение к религиоведению, например в анализ причин так 
называемой «потребности в религии».

XX век был отмечен и еще несколькими новыми концепциями в области 
религиоведения. Среди имен их авторов – швейцарский психолог К. Юнг, 
французский социолог Э. Дюркгейм и другие ученые с их теориями о «коллективном 
сознании» и «коллективном бессознательном». Все эти теории внесли свой вклад в 
современное религиоведение.




Марксизм о 
религии

Следует сказать несколько слов и о том, как относились к религии 
основоположники марксизма, ибо именно это отношение в конечном счете определило 
то, что произошло с религиями (не говоря уже об их изучении, о чем вкратце было 
упомянуто) в нашей стране. В середине прошлого века Маркс и Энгельс, 
вырабатывая свое понимание проблем религии (и категорически отрицая ее место в 
истории современного им общества, ибо религия выступала в качестве основного 
идейного соперника марксизма), обратили особое внимание на три главных момента. 
Первый – это тезис о том, что не «мыслящий Робинзон», как едко именовали они 
тэйлоровского дикаря-философа, а общество в целом является создателем 
религиозной теории: религиозное чувство само есть общественный продукт. Иными 
словами, именно общественное сознание лежало в основе религии. Этот тезис сам 
по себе, в принципе, вполне разумен и приемлем.

Вторым моментом, отмеченным Марксом и Энгельсом, было положение о том, что 
религиозные представления и верования вызревают и принимают различные формы не 
сами по себе, а под воздействием определенных социальных условий и достигнутого 
уровня развития. С определенными оговорками (и условия, и уровень развития есть 
лишь почва, без которой не вырастет ничего, но на которой в зависимости от 
многих иных обстоятельств может вырасти Бог знает что) следует признать 
заслуживающей внимания и эту идею. Иное дело– третий и для марксистов важнейший 
из всех трех тезисов.

Суть его в том, что религия – это средство угнетения человека вла