в создании мира: добрый дух создал все полезное и прекрасное, злой – все 
вредное и нечистое (болезни, смерть, хищных зверей и т. п.). У каждого из этих 
божеств есть помощники, которые ведут борьбу вместе с ними. В конечном итоге 
победу должен одержать Ахура-Мазда.
      Одним из помощников Ахура-Мазды в иранских верованиях выступало солнечное 
божество Митра, который одновременно считался олицетворением справедливости 
(его имя означает «договор»). На рубеже нашей эры культ Митры обособляется и 
затем начинает распространяться в Римской империи, а во II-III вв. становится 
одним из ведущих религиозных течений, по существу особой религией (митраизм). В 
митраизме солнечное божество представлялось воителем, побеждающим быка, 
символизировавшего злое начало; его чтили как спасителя и создателя мира. 
Почитатели Митры верили, что после его окончательной победы установится царство 
справедливости, где все его приверженцы будут вознаграждены. Его называли 
«непобедимым солнцем», справедливым божеством. Существовали особые 
празднества-мистерии, посвященные этому божеству. Главным праздником Митры был 
день солнцеворота – 25 декабря (рождение солнца).
      Поскольку Митра изображался в виде воина, побеждающего чудовище-быка, он 
считался покровителем воинов, а также моряков. Римские солдаты разнесли культ 
Митры по всем провинциям империи; не только на востоке, но и на западе можно 
было встретить святилища в его честь. Даже в далекой от Рима Британии, на 
территории современного Лондона, учеными было открыто святилище этого бога.
      В митраизме много черт, сходных с христианством, и прежде всего вера в 
спасителя, побеждающего зло, рожденная общими духовными потребностями народных 
масс того времени. Однако культ Митры, при всей его популярности, не мог 
соперничать с христианством: в мистериях принимали участие только мужчины; 
чтобы вступить в общину митраистов, нужно было пройти суровые физические 
испытания; вступление это сопровождалось сложными обрядами. Тем не менее 
влияние на христианство митраизма, как и иранских культов вообще, было велико. 
Вероятно, немало митраистов вошли со временем в христианские организации и 
привнесли в них свои представления и некоторые обряды. Недаром день рождения 
солнца стал днем рождения Иисуса Христа. Идеи мирового дуализма также неминуемо 
проникали в христианские учения, сливаясь с отголосками представлений о войне 
«сынов света» с «сынами тьмы», созданных еще кумранитами…
      Сходные идеи были распространены и в других религиозных учениях, которые 
проповедовали при этом мистическое слияние с божеством как единственное 
средство спасения от зла. Одним из таких учений был герметизм, связанный с 
поклонением Гермесу Триждывеличайшему (Трисмегист), объединившему образы 
греческого бога Гермеса и египетского бога Тота. В трактатах герметистов дается 
описание сотворения мира, определяется место человека в этом мире и указываются 
пути воссоединения с божеством. По этим верованиям, земля и весь телесный мир – 
зло, «темное начало». Они созданы не богом, который представляет собой 
абсолютное благо, свет и жизнь, а промежуточными силами. Из высшего божества 
проистекают логос (разум), демиург (творец) и человек (который тоже состоит из 
света и жизни). Душа отдельного человека опускается через космические сферы от 
света к тьме и теряет свое совершенство. Чтобы спастись, нужно пробудить в душе 
отблески света и воссоединиться с божеством.
      Одним из способов воссоединения с божеством, согласно учению почитателей 
Гермеса, было употребление магических заклинаний, основанных на «знании» 
истинной сущности и истинного имени бога. Вот как звучало одно из таких 
заклинаний: «Войди в меня, Гермес, как зародыш в лоно женщины… Я знаю твое имя, 
воссиявшее на небе, и все образы твои… Я знаю твои варварские имена и твое 
истинное имя, начертанное на священной стене в храме в Гермополе, откуда ты 
родом. Я знаю тебя, Гермес, а ты меня. Я – ты, а ты – я». Для учения 
герметистов характерен дуализм, но не изначальный, как в иранских культах, а 
возникший в процессе творения мира. Все телесное, в том числе и телесная 
сторона человеческого бытия, представлялось им тьмой, стремящейся поглотить и 
уничтожить свет.
      Характерно появление в этот период культа абстрактного человека 
(конкретные люди отличаются от этого своего прообраза тем, что они «испорчены» 
своей «телесностью» и общением с телесным миром). Культ этот в крайней форме 
отражал тот распад традиционных коллективных связей в Римской империи, о 
котором мы уже не раз говорили. Ощущение своей изолированности, потребность 
преодолеть ее и пробудили фантастическое представление об абстрактном 
прачеловеке, предшествующем миротворению, как выражении общечеловеческой 
общности.
      Все эти учения, существовавшие до и наряду с христианством, не могли не 
проникать и в христианские общины. Совокупность идей о непознаваемом боге и 
мире, созданном не благим богом, а. низшими силами, о логосе как посреднике 
между божеством и миром, о человеке, который должен пробудить в себе истинное 
знание о боге и благодаря этому «знанию» (по-гречески «гносис») соединиться с 
божеством, христианские писатели, защищавшие ортодоксальное направление, 
называли гностическими идеями (Проблемы гностицизма и его изучения рассмотрены 
в книге М. К. Трофимовой «Историко-философские вопросы гностицизма»). Важным 
аспектом гностического восприятия человека было также представление о том, что 
он состоит из тела, души и духа; первые два компонента исходят от низших сил, 
которые наделили человека своими свойствами. Дух (пневма) исходит от божества; 
это его отблеск. Только тот, кто открывает в себе этот отблеск, становится 
избранным, неподвластным действию космических сил, управляющих телесным миром.
      Гностицизм не был единым религиозно-философским течением, не был он и 
самоназванием какого-то определенного учения. Гностические идеи проявлялись в