виноградарства Дионис, чей культ на рубеже нашей эры претерпел существенные 
изменения, – главным содержанием мифа о Дионисе становится отождествление его с 
Загреем, сыном Зевса, который был растерзан титанами, но затем воскрешен 
(заново рожден) Зевсом под именем Диониса. С этим культом были связаны 
религиозные союзы орфиков (названных так по имени почитаемого ими героя 
греческих мифов Орфея, который спускался в подземное царство мертвых, чтобы 
вывести оттуда свою умершую жену Эвридику). Союзы орфиков существовали давно, 
но именно на рубеже нашей эры они получили распространение, впитав в себя целый 
ряд восточных обрядов и верований. Орфики считали, что душа человека может 
достичь мира вечного блаженства и бессмертия, если этот человек будет исполнять 
заветы орфиков (аскетизм, презрение к плоти) и совершать магические обряды. 
Орфики устраивали тайные религиозные празднества – мистерии, доступ к которым 
также был затруднен. Они создали и свою сложную религиозно-философскую систему, 
в которой объединяли этические требования, мистику, сложную обрядность, 
связанную с культом Диониса, Аполлона, Орфея. Многие идеи, родившиеся в общинах 
митраистов или орфиков, оказали затем влияние на христианство, но замкнутость 
этих общин, сложность их учений не могли привлечь к ним большого числа 
последователей. Люди жаждали верить не просто во всемогущих богов. Они тянулись 
к таким богам, которые «слышали» бы их и «понимали». Недаром во всей восточной 
части империи ставилось огромное количество посвящений богам, которые названы 
«внемлющими». Этот эпитет применяется к божествам, носящим и греческие и 
местные имена и даже не имеющим никаких имен (просто: «богу внемлющему»). 
Образованные греки весьма скептически относились к представлениям о том, что 
боги слушают и исполняют молитвы людей. Однако стремление к общению с «живыми» 
богами, которые «слушают» и «отвечают», было слишком сильно в самых широких 
слоях населения империи. Оно питалось древними племенными верованиями, особенно 
в тех областях, где античная культура и образованность не получили достаточного 
распространения. В первые века нашей эры мы можем наблюдать возрождение этих 
древних верований, невзирая на все попытки их эллинизации или романизации: 
время античных религий уже прошло. Яркий пример своеобразия религиозной 
ситуации дает эпизод, описанный в Деяниях апостолов (христианском сочинении, 
вошедшем в Новый завет). Там рассказывается, как Павел и Варнава, осуществляя 
миссионерскую деятельность в Малой Азии, пришли в область Ликаонию (восточная, 
сравнительно мало эллинизированная область) и начали там – перед воротами 
маленького городка – проповедовать христианское учение. Местные жители, 
по-видимому, плохо их понимали (в рассказе отмечено, что жители говорили 
по-ликаонски), но темперамент странных гостей произвел на них впечатление: они 
решили, что сами боги явились к ним. Как сказано в Деяниях, Варнаву они приняли 
за Зевса (т. е. за более важное божество), а Павла – за Гермеса (автор Деяний 
объясняет это тем, что Павел больше говорил, «начальствовал в слове», – 
вероятно, такое поведение больше соответствовало представлению слушателей о 
вестнике богов, а не об их царе; а, возможно, внешний вид Варнавы был более 
внушителен). Жрец святилища Зевса, находившегося перед воротами города, хотел 
совершить в их честь жертвоприношения и даже привел волов и принес венки. Павел 
и Варнава, поняв, в чем дело, разодрали на себе одежды и начали убеждать народ, 
что они такие же люди. По-видимому, разубедить ликаонцев им стоило большого 
труда. Эпизод описан удивительно живо, он, безусловно, воссоздает какое-то 
реальное событие, происшедшее с христианскими проповедниками. То, что ликаонцы 
приняли неизвестно откуда явившихся незнакомцев за божества, раскрывает одну из 
сторон их религиозных верований – веру в возможность появления божества среди 
людей и непосредственного общения с ним.
      Религиозные верования Ранней империи характеризует стремление верить в 
богов не только «внемлющих», но и справедливых. В посвящениях, обнаруженных в 
Ряде городов и деревень, встречаются эпитеты богов – «чистые и справедливые» 
(иногда в единственном числе). Для членов некоторых религиозных союзов кроме 
требования исполнять определенные обряды и делать жертвоприношения выдвигались 
и требования морально-этического порядка. Еще в I в. до н. э. в римской 
провинции Азия в городе Филадельфия был создан религиозный союз, посвященный 
Зевсу и местной богине-матери. Устав этого союза был выбит на камне для 
всеобщего ознакомления. В союз могли вступать все – свободные и рабы, мужчины и 
женщины. Члены союза клялись не замышлять никакого коварства против других 
людей, не заниматься колдовством, не изготовлять никакого зелья, не применять 
средств, препятствующих деторождению. За нарушение полагались наказания: 
публичные покаяния, отлучение от святилища. Верные члены объединения должны 
получить вознаграждения от богов. В этом объединении проявилось стремление к 
общечеловеческой общности, к нравственной жизни, противопоставляемой жизни 
реальной, где господствовали обман, злодеяния, коварство. Интересно отметить, 
что это объединение выступало против магии, столь распространенной в те времена 
по всей империи. Правда, это религиозное объединение ничего не обещало верующим.
 Оно, по существу, не выходило за рамки представлений о возможностях языческих 
божеств, которые вознаграждают своих приверженцев какими-то земными благами. 
Вероятно, широкого распространения идеи этого объединения не получили. Но 
нельзя в то же время не отметить, что Филадельфия была одним из городов, где 
довольно рано появилась христианская община.
      Ощущение родства всех людей проникает и в некоторые официальные городские 
культы: так, в одной из надписей I в. из малоазийского города Панамары сказано, 
что участие в священных празднествах могут принимать граждане, переселенцы и 
«все люди населенного мира».
      Однако это ощущение сосуществовало со стремлением жить замкнутыми 
группами, создавать небольшие союзы, каждый из которых почитал своего