В начале XI в. орлеанские еретики были обвинены, согласно свидетельству
современника, в  том,  что  они  "собирались ночью  с  зажженными  факелами,
вызывали дьявола. Затем гасили  свет  и, отбросив всякий стыд и самые святые
законы самой природы, предавались разнузданному разврату. Плоды этих ужасных
сцен в восьмидневном возрасте убивались и сжигались, а пепел, добытый  таким
образом, составлял их  чудодейственную пищу, которая была столь действенной,
что любой, вкусивший ее, превращался  в ревностного члена их секты, и только
в редких случаях потом он обретал здравый рассудок".
     Такого  рода "разоблачения"  пускались  в  ход  против  катаров, против
различных течений спиритуалов, затем  против  тамплиеров, "ведьм",  масонов,
деятелей  просвещения.  Позже  это  испытанное  оружие  лжи  мировая реакция
использовала против большевиков в первые годы после победы Октября, когда их
обвиняли в "общности жен", "отмене" стыда и прочих аморальных действиях.
     Но   вернемся  к  Братьям  и  сестрам  святого  духа.  Упомянутые  выше
клеветнические  подробности  поведения,  вызывающие отвращение и  осуждение,
должны были  дискредитировать  перед верующими участников  этого  движения и
дать "законные" основания "священному" трибуналу для расправы с ними. И  все
же  инквизиция  оказалась не  в  состоянии покончить  с народным  брожением.
Правда, Братья и сестры святого духа были истреблены, но вместо них возникли
другие  крамольные движения  - Люди  божьи,  Друзья  бога,  Люди  ума,  тоже
черпавшие   свое    вдохновение    в   легендарных   эгалитарных   традициях
первоначального   христианства.  В  народных  низах,   несмотря   на  террор
инквизиции,  ширилось  недовольство погрязшей  в  мирской  скверне церковной
верхушкой, которым в период  реформации  воспользовались  немецкие князья  и
богатые бюргеры...
     Немало усилий тратила инквизиция и на подавление крамольных элементов в
самой церковной организации, число которых  росло по мере углубления кризиса
феодального общества. Неблагонадежным оказался францисканский орден, влияние
которого в конце XIII в. особенно сказывалось в Италии, Франции и Испании. К
францисканцам сначала  тянулись все те  верующие, которые  надеялись изнутри
реформировать, оздоровить церковь. Францисканцы обязывались соблюдать  обеты
нищеты, повиновения и целомудрия, и это привлекало народные низы.
     Однако  францисканский орден  не избежал судьбы своих предшественников.
Он,   как  и   они,  быстро   превратился,  благодаря  мирским  дарениям   и
покровительству  папского  престола,  в обладателя огромных богатств, а  его
руководители,  извлекавшие немалую личную  выгоду  из этого  обстоятельства,
стали послушными и верными слугами церковных и светских князей. Естественно,
что  такое быстрое перерождение или вырождение ордена  не могло не вызвать в
нем  глубоких  трещин,  не могло не встретить  решительного сопротивления со
стороны тех его членов, которые продолжали отстаивать необходимость строгого
соблюдения обета нищеты.
     Орден   францисканцев  не  замедлил  расколоться   на  два   течения  -
конвентуалов  и  спиритуалов.  Первые  -  сторонники  монастырской  жизни  -
представляли  верхушку ордена, выступавшую  за  отмену  строгого  орденского
устава.  Это   были  политиканы,  тесно  связанные  с  церковной  иерархией,
жаждавшие  власти, мирских почестей, богатств  и наслаждений.  Спиритуалы же
продолжали  желать неосуществимого -  возврата к первоначальному  порядку  в
ордене, выступали  против  богатств церкви и требовали превращения  ордена и
всей  церкви в  сообщество  праведников. Особенно решительно за это боролось
радикальное   крыло   спиритуалов  -  так  называемые  фратичелли  (братцы),
создавшие  свою  полутайную организацию  Братьев  бедной  жизни (Fratres  de
paupera  vita), и  флагелланты (бичующиеся),  которые, как отмечал  Энгельс,
продолжали революционную традицию в периоды, когда оппозиционное антипапское
движение было подавлено.
     Борьба между  этими течениями длилась  десятилетия,  принимая временами
весьма  острые  формы. Папский престол лавировал, хитрил, пытаясь  приручить
спиритуалов,  а  вместе с ними и их многочисленных последователей из  мирян.
Спиритуалы то подвергались строгим  внушениям и цензурам, то на них сыпались
различного рода  поощрения и милости. В тех случаях, когда папству удавалось
перетянуть на свою сторону влиятельных спиритуалов, это еще более ожесточало
против церкви  тех, кто продолжал отстаивать необходимость для членов ордена
вести  аскетический образ жизни  и  полного отказа от мирских благ. Бессилие
спиритуалов добиться претворения в жизнь своей  программы традиционными  для
церкви средствами в конечном счете привело их в стан еретиков.
     В 1254  г.  в Париже появилась книга "Вечное Евангелие", состоявшая  из
крамольных сочинений богослова (около 1135-1202)  Иоахима Калабрийското (или
Флорского), быстро взятая" на вооружение  спиритуалами.  Иоахим предсказывал
наступление   тысячелетнего  царства  справедливости,  которому  должен  был
предшествовать  "страшный  суд  над  выродившейся  церковью  и  развращенным
миром". Учение  Иоахима призывало  к  открытой  борьбе со злом мира.  Иоахим
отрицал  необходимость  церковной  обрядности,   в  том  числе  таинств,   и
проповедовал  в  качестве  высшего идеала христианства  - бедность.  "Вечное
Евангелие" стало библией спиритуалов. Хотя папство  официально и не объявило
эту  книгу  еретической,  инквизиция   преследовала  верующих,  уличенных  в
симпатиях к учению Иоахима Калабрийского.
     Особенно жестоким преследованиям подверглись спиритуалы при папе Иоанне
XXII  (1316-1334), издавшем  против них буллу "Quoramdam", которая кончалась
следующими словами: "Бедность  - вещь великая, но выше ее невинность, а выше
всего  -  полное послушание".  Эта булла  предавала отлучению  спиритуалов и
грозила  им казнью на  костре, в  частности, за то, что они осуждали ношение