Приговор "священного" трибунала считался окончательным и обжалованию не
подлежал.  Теоретически,  конечно,  осужденный  мог  обратиться  к  папскому
престолу  с просьбой о помиловании или  пересмотре  дела. Но такие обращения
были  чрезвычайно редким  явлением.  Сам  осужденный, находившийся  в  руках
инквизиции, был лишен физической возможности обжаловать  ее действия. Его же
родственники  или друзья  опасались  делать  это из-за боязни  репрессий  со
стороны инквизиторов, считавших  жалобы на их действия проявлением гордыни и
чуть ли не доказательством еретических воззрений. К тому же жалобы подобного
рода были совершенно бесполезны:
     папский престол, как правило, просто не принимал их во внимание.
     "Уровень" инквизиторского террора не всегда был столь высок, как в XIII
в.  На протяжении своей многовековой истории инквизиция имела  свои взлеты и
падения,  неоднократно  меняла объекты  террора  и  его  формы.  Но цель  ее
деятельности  всегда  оставалась неизменной:  укрепление  позиций  церкви  и
господствующих  эксплуататорских классов  путем преследования инакомыслящих,
реальных  или  вымышленных  врагов церкви  и опекаемого  ею  несправедливого
социального порядка.

АУТОДАФЕ И КОСТЕР.

     Того из вероотступников, кто упорствовал  в  своих ошибках  и не  желал
вернуться в  лоно  католической церкви,  того, кто отказывался признать свои
ошибки и примириться с  церковью,  того,  кто, примирившись, вновь впадал  в
ересь, то есть становился еретиком-рецидивистом, а также осужденного заочно,
а затем пойманного еретика - всех их инквизиция, действовавшая от имени и по
поручению церкви, отлучала от нее и "отпускала на долю".
     Эта  невинная  на  первый  взгляд  формулировка  таила в себе  смертный
приговор обвиняемому. Осужденный  "отпускался на  волю"  в  том смысле,  что
церковь  отказывалась  впредь  заботиться  о его вечном  спасении,  что  она
отрекалась от  него. Обретенная таким образом  осужденным  "воля" влекла  за
собой не только  позорную смерть  на костре, но, по  учению церкви, и вечную
муку  в  потустороннем  мире.  Наказание невообразимо  жестокое,  признавали
богословы, но заслуженное для того,  кто отказался  от  "материнской"  опеки
церкви, предпочитая служить дьяволу. Упорствующий еретик не мог рассчитывать
на христианское сострадание, милосердие, любовь.  Его  должна была поглотить
не  в фигуральном, а  в  буквальном  смысле  геенна огненная. Но инквизиторы
предпочитали, чтобы эту грязную работу  за них выполняла гражданская власть.
Разные  авторы по-разному  пытались  объяснить  такую  их щепетильность, тем
более что церковь-не только в далеком прошлом,  но, как мы видели, и  в наше
время -  провозглашает за  собой  право карать вероотступников всеми  видами
наказаний. Считать, что  инквизиторы, применявшие изощренные  пытки к  своим
жертвам, морившие их голодом и холодом, бичевавшие  их публично и,  наконец,
сопровождавшие их  на  костер  и  понуждавшие  верующих  подбрасывать охапки
хвороста  для того, чтобы он  "веселее" пылал, стеснялись самолично  казнить
еретиков, вряд ли обоснованно и логично.
     Объяснение этому  следует искать  в желании церкви  превратить светскую
власть  в соучастника  своих  преступлений и одновременно продемонстрировать
видимость I того, что  сама  она, церковь, не убивала  никого, не проливала
крови. И в этом проявились свойственные  церковникам ханжество и  лицемерие.
Еще  до учреждения  инквизиции  церковь  стремилась обязать светскую  власть
преследовать еретиков.  Добиться этого она смогла  лишь  частично  и поэтому
организовала  свой  собственный  репрессивный  орган  -  инквизицию.  Однако
зловещую  привилегию  официально  выносить  смертные  приговоры,  казнить  и
оплачивать палача церковь предоставляла светским властям.
     Итак, если еретик не отрекался от своих "ложных и ошибочных" убеждении,
то   церковь   отрекалась  от  него,  отпускала  его  "на  волю",  передавая
гражданским  властям   с   предписанием   наказать   по   заслугам   (debita
animadversione puniendum). В  более поздние  времена такого  рода  обращения
сопровождались просьбами проявить к осужденному милосердие.  Оно проявлялось
в том, что  раскаявшегося  смертника душили перед казнью или надевали на его
шею "воротник", начиненный порохом, чтобы сократить мучения несчастного.
     Нельзя  сказать, чтобы светские власти  в  католических  странах всегда
охотно,  беспрекословно  и с  усердием выполняли  навязываемые  им  церковью
карательные  функции. Во многих  местах, особенно  в XIII и XIV  вв., власти
отказывались по различным причинам  "поступать  с еретиками,  как принято  с
ними  поступать",  то  есть  посылать  их на костер. Главная  причина  этого
заключалась в том,  что  слепое повиновение  приказам инквизиции  превращало
светскую власть из ее союзника в ее вассала.
     Там,  где,  как  в  Испании и  Португалии,  инквизиция  была  подчинена
королевской  власти,  такого  противоречия  не  возникало.  Но  во  Франции,
Германии,   республиках  и  княжествах  Италии,   где  церковь  боролась  за
преобладание  над  светской  властью,  деятельность  или,  вернее чрезмерное
усиление  влияния  инквизиции  постоянно   вызывали  сопротивление  светских
властей.  В  таких  случаях  папский  престол реагировал  решительно  и  без
промедления.  Виновные  в невыполнении  приказов  инквизиции, в  частности в
отказе посылать на  костер  еретиков, отлучались от  церкви,  на непослушные
города накладывался интердикт,  папский престол призывал верующих не платить
налоги, не подчиняться таким властям.
     Утверждение,  что  церковь  не полномочна  выдавать  еретиков  светской
власти и  требовать  от  последней предания их смертной казни, было признано