говорю многое, что у нас общее с вами, например, что есть бог, и вы  веруете
в часть того, что  я проповедую; но  в то же время вы можете  быть еретиком,
отказываясь верить в другие вещи, которым следует веровать".
     Обвиняемый: "Я верую во все то, во что должен веровать христианин".
     Я:  "Эти хитрости я знаю. Вы думаете, что  христианин должен веровать в
то,  во  что  веруют  члены  вашей секты.  Но  мы  теряем время  в  подобных
разговорах. Скажите прямо: веруете ли вы в  бога-отца, бога-сына и бога-духа
святого?"
     Обвиняемый: "Верую".
     Я: "Веруете ли вы в Иисуса Христа, родившегося от пресвятой девы Марии,
страдавшего, воскресшего и восшедшего на небеса?"
     Обвиняемый (быстро): "Верую".
     Я:  "Веруете  ли  вы, что за обедней,  совершаемой священнослужителями,
хлеб и вино божественной силой превращаются в тело и кровь Иисуса Христа?"
     Обвиняемый: "Да разве я не должен веровать в это?"
     Я: "Я вас спрашиваю не о том, должны ли вы веровать, а веруете ли?"
     Обвиняемый: "Я верую во все, чему  приказываете  веровать вы  и хорошие
ученые люди".
     Я: "Эти хорошие ученые принадлежат к вашей секте;
     если я согласен с ними, то вы верите мне, если же нет, то не верите".
     Обвиняемый: "Я  охотно верую, как вы, если вы  поучаете меня тому,  что
хорошо для меня".
     Я: "Вы считаете в моем учении хорошим для себя то, что в нем согласно с
учением ваших  ученых. Ну, хорошо, скажите, верите ли  вы, что на престоле в
алтаре находится тело господа нашего Иисуса Христа?"
     Обвиняемый (резко): "Верую этому".
     Я: "Вы знаете,  что  там  есть тело и  что  все тела  суть  тела нашего
господа.  Я вас спрашиваю: находящееся там тело есть истинное  тело господа,
родившегося от  девы,  распятого, воскресшего,  восшедшего  на небеса  и так
далее?"
     Обвиняемый: "А вы сами верите этому?"
     Я: "Вполне".
     Обвиняемый: "Я тоже верую этому".
     Я: "Вы  верите,  что  я верю, но я вас спрашиваю не об  этом, а  о том,
верите ли вы сами этому?"
     Обвиняемый: "Если вы хотите перетолковывать все мои  слова по-своему, а
не  понимать  их просто и ясно, то я не  знаю, как  еще  говорить. Я человек
простой и темный и убедительно прошу вас не придираться к словам".
     Я:  "Если вы  человек  простой,  то  и  отвечайте просто,  не  виляя  в
стороны".
     Обвиняемый: "Я готов".
     Я:  "Тогда не угодно ли вам поклясться, что  вы никогда не учили ничему
несогласному с верою, признаваемой нами истинной?"
     Обвиняемый  (бледнея):  "Если  я  должен   дать  присягу,  то  я  готов
поклясться".
     Я: "Я вас  спрашиваю  не о том,  должны ли  вы дать присягу,  а о  том,
хотите ли вы дать ее".
     Обвиняемый: "Если вы приказываете мне дать присягу, то я присягну".
     Я:  "Я не принуждаю  вас  давать присягу,  ибо  вы, веря,  что клясться
запрещено, свалите грех  на меня, который принудил бы вас к нему; но если вы
желаете присягнуть, то я приму вашу присягу".
     Обвиняемый:  "Для чего  же  я  буду присягать,  раз  вы не приказываете
этого?"
     Я: "Для того, чтобы снять с себя подозрение в ереси".
     Обвиняемый: "Без вашей помощи я не знаю, как приступить к этому".
     Я: "Если бы мне пришлось приносить присягу, то я поднял бы руку, сложил
бы  пальцы и  сказал:  бог мне свидетель, что я  никогда  не следовал ереси,
никогда не верил тому, что несогласно с истинной верой".
     Тогда он бормочет, как будто не может повторить слов, и делает вид, что
говорит от имени другого лица так, что не принося настоящей присяги, он в то
же время хочет показать, что дает ее. В других случаях он обращает присягу в
своего рода  молитву,  например: "Да будет мне  свидетелем  бог,  что  я  не
еретик". И  если  его  после  этого спрашивают: "Поклялись ли  вы?",  то  он
отвечает:
     "Разве вы не слушали?".
     Прижатый к стене,  обвиняемый  обращается к милосердию  судьи и говорит
ему: "Если я согрешил,  то я  согласен покаяться;  помогите мне смыть с себя
несправедливое и  недобросовестное обвинение". Но энергичный  инквизитор  не
должен позволять  останавливать себя  подобным образом, он должен  неуклонно
идти вперед, пока не добьется от обвиняемого сознания в заблуждениях или, по
меньшей  мере,  открытого  отречения  под  присягой,  так  что  если позднее
обнаружится,  что  он дал ложную клятву, то его  можно будет,  не  подвергая
новому допросу, передать в руки светской власти. Если обвиняемый соглашается
клятвенно подтвердить, что он не еретик, то я говорю ему следующее: "Если вы
собираетесь дать присягу для того, чтобы  избежать костра,  то ваша  присяга
меня  не удовлетворит ни  десять, ни  сто,  ни тысячи раз,  ибо  вы  взаимно
разрешаете  друг другу известное число клятв, данных в  силу  необходимости.
Кроме того, если я имею против вас, как думаю, свидетельства, расходящиеся с
вашими словами, ваши клятвы не спасут вас  от  костра. Вы только  оскверните
вашу совесть и не избавитесь от смерти. Но если вы просто сознаетесь в ваших