столетий". Ли Г. Ч. История инквизиции в средние века.
     Названный  выше  инквизитор  Арагона  Николас  Эймерик поучал: "Хотя  в
гражданских делах обвиняемый может не свидетельствовать против самого себя и
не раскрывать факты, которые могут служить  доказательством  его вины, такая
обязанность существует в вопросах ереси".
     Инквизитор   тщательно    готовился   к   допросу   арестованного.   Он
предварительно  знакомился  с  его   биографией,  выискивая   в  ней  места,
ухватившись  за  которые  он  мог  бы  сломить  свою  жертву,  заставить  ее
беспрекословно повиноваться своей воле.
     Естественно, что  подавляющее  большинство обвиняемых в ереси  в начале
следствия  клялись  в  своей  невиновности,  в верности  церковным  канонам,
выдавали  себя  за  ревностных  католиков.   Одни  это  делали  потому,  что
действительно  ни в чем не были виновны, другие - потому, что  скрывали свои
подлинные  взгляды.  Инквизиторы  пытались  выколотить признания  из  тех  и
других.
     Однако  было  бы ошибочным считать, что  свою главную задачу инквизитор
видел прежде всего в отправке еретика на костер. Инквизитор в первую очередь
добивался  превращения  еретика  из  "слуги  дьявола"   в  "раба  господня".
Инквизитор  стремился вырвать у еретика раскаяние,  отречение от еретических
верований,  заставить  примириться  с  церковью. Но, чтобы такое превращение
действительно произошло и не было бы очередным обманом лукавого,  обвиняемый
должен  был, в  доказательство  искренности  своего  раскаяния, выдать своих
единоверцев и их друзей и сообщников.
     Бернар  Ги  приводит  в  своем  "пособии"  для  инквизиторов  следующий
примерный  текст  клятвенного  обещания,   которое   заставляли   произнести
раскаявшегося еретика его мучители в рясах: "Я  клянусь и обещаю до тех пор,
пока смогу это делать, преследовать, раскрывать, разоблачать, способствовать
аресту и доставке инквизиторам еретиков любой  осужденной секты, в частности
такой-то, их "верующих",  сочувствующих,  пособников  и защитников,  а также
всех тех, о которых  я знаю или думаю, что они скрылись и проповедуют ересь,
их тайных посланцев, в любое время и всякий раз, когда обнаружу их".
     Допрос начинался с того, что  обвиняемого заставляли  под присягой дать
обязательство   повиноваться   церкви   и   правдиво  отвечать   на  вопросы
инквизиторов, выдать все, что знает о еретиках  и  ереси,  и выполнить любое
наложенное на него наказание.  После такой присяги любой  ответ обвиняемого,
не удовлетворявший инквизитора,  давал повод последнему обвинить свою жертву
в лжесвидетельстве, в отступничестве, в ереси  и, следовательно, угрожать ей
костром.
     При допросе инквизитор избегал  выдвигать конкретные  обвинения, ибо не
без основания опасался,  что его жертва будет готова дать любые требуемые от
нее показания, чтобы поскорей избавиться от своего мучителя.
     Инквизитор задавал десятки самых  разнообразных  и  часто  не имеющих к
делу никакого  отношения  вопросов с  целью  сбить  с  толку допрашиваемого,
заставить  его  впасть  в противоречия,  наговорить  с перепугу  нелепостей,
признать  за  собой  мелкие  грехи и  пороки.  Достаточно  было  инквизитору
добиться признания в богохульстве,  несоблюдении того или другого церковного
обряда  или  нарушении супружеской  верности,  как,  раздувая  эти  не столь
тяжелые  проступки, он  вынуждал  свою жертву признать  и другие, уже  более
опасные и чреватые для нее серьезными последствиями "прегрешения".
     Умение  вести   допрос,  то  есть  добиться  признания  у  обвиняемого,
считалось  главным   достоинством   инквизитора.  \   Со  временем  возникла
необходимость  в детальных инструкциях или  руководствах для инквизиторов, в
которых,  так  сказать,  суммировался  инквизиционный  опыт   и  приводились
варианты  допросов,  предназначенных  для  последователей  различных   сект.
Составители этих инквизиционных "вадемекумов"  исходили из предпосылки,  что
их жертвы  являются бессовестными  лжецами,  хитрейшими лицемерами, "слугами
дьявола",  которых  следовало  разоблачить  и  заставить  сознаться в  своих
"отвратительных преступлениях" любыми средствами и во что бы то ни стало.
     Автор  одного из таких "пособий", инквизитор  Бернар Ги,  отмечал,  что
невозможно  составить  раз  навсегда данную схему  допроса. В таком  случае,
писал  Ги,  сыны преисподней быстро привыкнут  к единой  методе и без  труда
научатся избегать расставляемые им инквизиторами капканы.
     Вот примерный  образец допроса,  которым рекомендовал руководствоваться
инквизитор Бернар Ги:
     "Когда приводят еретика на  суд, то он принимает самонадеянный вид, как
будто он уверен  в том, что  невинен.  Я его спрашиваю, зачем привели его ко
мне.  С вежливой улыбкой  он  отвечает, что он ожидает  от  меня  объяснения
этого.
     Я: "Вас  обвиняют  в  том, что  вы  еретик,  что  вы  веруете  и  учите
несогласно с верованием и учением святой церкви".
     Обвиняемый (поднимая глаза к небу с  выражением энергичного  протеста):
"Сударь, вы знаете, что я невиновен  и что  я никогда не  исповедовал другой
веры, кроме истинной христианской".
     Я:  "Вы  называете  вашу веру  христианской  потому, что считаете  нашу
ложной и  еретической, но я спрашиваю вас, не  принимали  ли  вы  когда-либо
других верований, кроме тех, которые считает истинными римская церковь?"
     Обвиняемый:  "Я верую в  то, во  что верует  римская церковь и чему  вы
публично поучаете нас".
     Я: "Быть  может,  в Риме есть несколько отдельных лиц,  принадлежащих к
вашей секте, которую вы считаете римской  церковью. Когда  я  проповедую,  я