существу  был  помощником  палача,  от  "искусства" которого часто  зависели
результаты следствия. Роль палача в комментариях вряд ли нуждается.
     Кроме  этого,  так  сказать,  руководящего  аппарата  трибунала  имелся
подсобный,  состоящий  из  "родственников"  инквизиции - тайных  доносчиков,
тюремщиков,  слуг  и другого  обслуживающего  персонала.  Тайные  доносчики,
соглядатаи, шпионы рекрутировались из самых разнообразных слоев общества. Их
можно было найти в королевской свите, среди художников и поэтов, торговцев и
военных,  дворян  и простолюдинов.  В  число  "родственников"  входили также
почтенные и всеми уважаемые  аристократы  и горожане,  принимавшие участие в
аутодафе. В их  задачу входило уговаривать  осужденных  публично  покаяться,
исповедаться, примириться с церковью. Они  сопровождали жертвы инквизиции на
костер,  помогали  его   зажечь,  подбрасывали   хворост.  Подобная  "честь"
оказывалась только  особо  достойным  и  заслуженным  прихожанам. Количество
добровольных сотрудников инквизиции исчислялось сотнями.
     "Родственники",    как    все    служители   инквизиции,   пользовались
безнаказанностью.  К  тому же  им  было разрешено носить  оружие.  Они  были
неподсудны  светскому  и  духовному  судам.  Всякое  оскорбление  служителей
инквизиции рассматривалось как попытка помешать ее работе в интересах ереси.
Поставленные  таким  образом  в  исключительное  положение,  "родственники",
отмечает Г.  Ч.  Ли, могли  делать  с беззащитным народом все, что угодно, и
легко представить себе, какие вымогательства творили они, угрожая арестами и
доносами, в  то  время когда  попасть  в  руки  инквизиции  было  величайшим
несчастьем как для  верного католика, так  и  для  еретика. Ли Г. Ч. История
инквизиции  в  средние  века.  В  сельской местности  роль  ищеек  выполняли
приходские священники, которым помогали два помощника из мирян.
     Инквизиция  считалась  высшим  органом  государства,  ей  были  обязаны
повиноваться все  духовные и светские власти. Любое промедление в исполнении
приказов  инквизиции   или  сопротивление  ее  деятельности  могло  привести
виновника на костер.

ОБВИНЕНИЕ.

     Для  того  чтобы искоренить вероотступников, следовало в первую очередь
их  обнаружить.  В  первой половине  XIII в., когда  инквизиция  начала свою
террористическую деятельность, поиск еретиков не представлял большого труда,
так как  катары,  вальденсы и  прочие  еретики  не только не скрывали  своих
взглядов,  но и открыто выступали  против официальной церкви.  Однако  после
массовых казней альбигойцев и таких  же кровавых расправ над последователями
еретических учений на севере Франции  и Италии и на землях Священной Римской
империи  еретики  вынуждены были скрывать  свои подлинные убеждения  и  даже
соблюдать католические обряды. Выражаясь современным языком, еретики перешли
к конспирации, ушли в подполье.  Это  усложнило работу инквизиторов, которым
теперь  стало   не  так-то  просто  обнаружить  врагов  церкви  под  личиной
правоверных,  а иногда  даже и  ревностных  католиков, но с течением времени
инквизиторы  и  их  сотрудники приобрели сыскные навыки и сноровку, накопили
необходимый опыт по раскрытию врагов церкви, изучили их повадки и способы, с
помощью которых они укрывали  свою деятельность от бдительного ока церковных
преследователей.
     Для  того  чтобы  привлечь  кого-либо  к  ответственности,  разумеется,
требовались основания. Таким основанием в делах веры служило обвинение одним
лицом другого в принадлежности к ереси, в сочувствии или помощи еретикам.
     Кто  и  при каких обстоятельствах  выдвигал  подобного  рода обвинения?
Допустим,  в  определенную область,  где, по  имевшимся  сведениям,  еретики
пользовались  большим  влиянием,  посылался инквизитор. Он  извещал местного
епископа о дне своего прибытия с тем, чтобы ему была оказана соответствующая
торжественная встреча, обеспечена  достойная его ранга  резиденция, а  также
подобран  обслуживающий  персонал. В  том  же  извещении  инквизитор  просил
назначить по случаю своего  прибытия торжественное богослужение,  на которое
собрать  всех  прихожан,  обещая им за  присутствие  индульгенции.  На  этом
богослужении местный епископ представлял населению  инквизитора, а последний
обращался к  верующим  с проповедью, в которой объяснял  цель своей миссии и
требовал,  чтобы в течение 6 или 10 дней все,  кому было что-либо известно о
еретиках,  донесли бы  ему  об  этом.  3а  утайку сведений об  еретиках,  за
нежелание  сотрудничать с инквизицией  верующий  автоматически  отлучался от
церкви:  снять  же такое отлучение имел  право только  инквизитор, которому,
естественно, виновный должен был оказать за это немало услуг.
     Наоборот,  тот,  кто  откликался   в   установленный  срок   на  призыв
инквизитора и  сообщал  ему сведения  о  еретиках, получал  награду  в  виде
индульгенции сроком на три года.
     В  той  же  проповеди  инквизитор объяснял верующим отличительные черты
различных ересей, признаки, по  которым можно обнаружить еретиков, хитрости,
на которые последние пускались,  чтобы усыпить бдительность преследователей,
наконец, способ или форму доноса. Инквизиторы предпочитали лично получать от
доносчиков  информацию,  обещая  держать  в  тайне  его  имя, что имело свое
значение,  ибо,  в  особенности  в периоды  большой  активности  инквизиции,
доносчику  часто  грозила   смерть   со  стороны  родственников  или  друзей
загубленных им жертв.
     Печальная слава,  сопутствовавшая инквизиции, создавала среди населения
атмосферу  страха,  террора  и  неуверенности,  порождавшую  волну  доносов,
подавляющее  большинство  которых было основано на вымыслах  или  нелепых  и