а правления, заснул днем и увидел сон,
 будто бродит по стране Всеобщее процветание [1. Страна Всеобщее Процветание 
(Хуасюйши) — одна из даосских утопий <(ср. также стр. 53, 88-89, 137, 234)>. 
Хотя в тексте сказано, что такой страны нет, переводчики и комментаторы 
связывают ее название с родиной мифического Фуси или с именем его матери 
(Wilhelm, Lia Dsi, S. 117; Graham, p. 35). Эту «страну» для «реконструкции» 
мифа о Фуси использует также Юань Кэ, привлекая по сходству «святых Маогушэ», 
хотя Чжуанцзы лишь повторил общее место из «Лецзы»; см. прим. 6. [См. Юань Кэ, 
Мифы древнего Китая, М., 1965, стр. 52, 329 (далее Юань Кэ)].]. А страна 
Всеобщее процветание [лежит] на запад от Яньчжоу, на север от Тайчжоу [2. 
Яньчжоу... Тайчжоу — местности на крайнем западе и северо-западе Китая.], а в 
скольких миллионах ли от Срединных царств [3. Срединные царства (или Срединное 
царство) — название китайских древних царств, которые, как считалось, 
находились среди «четырех морей» (одно из них на Западе — Зыбучие пески, т.е. 
пустыня).] — неведомо. До нее не добраться ни на лодке, ни на колеснице, ни 
пешком; странствовать [по ней можно] лишь мыслью.

В этой стране нет ни начальников, ни старших, каждый сам по себе; у народа нет 
ни алчности, ни страстей, все естественно. |Там] не ведают радости, когда 
[кто-то] родится, не ведают горя, когда [кто-то] умирает, поэтому не гибнут 
юными, преждевременно; не ведают [что значит] любить себя, чуждаться других, 
поэтому нет ни любви, ни ненависти; не ведают ни измены, ни покорности, поэтому 
нет ни выгод, ни убытков. Ни к кому у них нет ни любви, ни ненависти, никто 
ничего не боится, не опасается; входят в реку — не тонут; входят в огонь — не 
обжигаются; от ударов [у них] нет ни ран, ни боли; от укусов [они] не 
[чувствуют] зуда. Ступают по воздуху, точно по тверди, спят в пустоте, точно в 
постели. Облака и туман не мешают им смотреть, грохот грома не мешает слушать; 
красота и безобразие не смущают их сердца. Они не споткнутся ни в горах, ни в 
долинах, передвигаясь лишь мыслью.

Проснулся Желтый Предок, прозревший и довольный, призвал Небесного Старца, 
Пастыря Силача, Мыслителя с Горы Великой [4. Небесный Старец (Тянь Лао), 
Пастырь Силач (Ли My), Мыслитель с Горы Великой (Тайшань Цзи) — помощники 
Желтого Предка. Прозвища говорят об опыте, силе и разуме.] и им 
сказал:
— Я провел в праздности три луны, очистил сердце, подчинил тело, надеялся 
обрести учение о том, как заботиться о себе и управлять другими, но ничего не 
придумал, устал и заснул. И вот увидел такой сон. Ныне я понял, что настоящее 
учение нельзя найти чувством. Я его познал [разумом], я его обрел, но не могу о 
нем вам рассказать [5. Во фрагменте конкретно-чувственное восприятие (чувства) 
противопоставляется рациональному познанию; плоды последнего, по воззрениям 
ранних даосов, не могут быть выражены конкретными понятиями.].

[Прошло] еще двадцать и восемь лет. В Поднебесной воцарился полный порядок, 
почти такой же, как в стране Всеобщее процветание. А [когда] Желтый Предок 
поднялся [ввысь] <умер>, народ оплакивал его не переставая, более двухсот лет.



Гора Охотниц-прорицательниц [6. «Гора Охотниц-прорицательниц» (Гун шань) — одна 
из даосских утопий Данный фрагмент (вариант см. «Чжуанцзы», 137)-одно из 
свидетельств, что в ораторском искусстве сохранились свойственные фольклору 
общие места с присущими им противоречиями (например, на горе «зерном не 
питаются», но в перечисленные блага входит и «урожай зерна...»).] находится на 
острове на Океанской реке. Там живут чудесные люди. Вдыхают ветер, пьют росу, а 
зерном не питаются. Сердце [у них] — словно глубокий родник, тело — словно у 
девственницы. [Не ведомы им] ни ласка, ни любовь, служат им престарелые старцы 
и мудрые люди. Не ведая ни страха, ни гнева, служат им искренно и верно; нет ни 
подачек, ни милостей, а у всех всего достаточно; не собирают, не накопляют, а 
недостатка не терпят. [Там] постоянно сменяют друг друга жар и холод, светят 
солнце и луна, следуют друг за другом четыре времени года, равномерно дует 
ветер и идет дождь, рожают и выкармливают своевременно, урожай зерна всегда в 
изобилии, а почва не гибнет, не портится. Люди не знают ни зла, ни ранней 
смерти, у тварей нет ни пороков, ни свирепости, от душ предков нет чудесных 
откликов [7. Атеистический тезис Лаоцзы («Души предков не творят чудес», «Дао 
дэ цзин» §60), который здесь развивает Лецзы <(см. также «Чжуанцзы», 198)>.].



Учителем Лецзы был Старый Шан, а другом — Дядя Высокий. [Лецзы] усвоил учение 
обоих и вернулся домой, оседлав ветер [8. См. <Предисловие, стр. 33-34,> 
«Чжуанцзы», 124, 126 <136, 318>.].

Об этом услышал ученик Инь, последовал за Лецзы и несколько лун не уходил домой.
 [Он] просил [учителя рассказать] на досуге о его искусстве, но десять раз 
[учитель] не говорил, и десять раз [Инь] возвращался [ни с чем]. Ученик Инь 
возроптал и попросил разрешения попрощаться. Лецзы [и тут] ничего не сказал. 
Инь ушел на несколько лун, но мысль [об учении] его не оставляла, и [он] снова 
вернулся.

— Почему ты столько раз приходишь и уходишь? — спросил его Лецзы.

— Прежде [я], Чжанцзай, обращался к тебе с просьбой, — ответил Инь. — Ты же мне 
ничего не сказал, и [я] на тебя обиделся. Ныне забыл [обиду] и п