е взял и попросил Холм Усопших. Дали [сыну] Холм 
Усопших, и [его] поныне не утратил [род Суньшу Гордого].



Бык с Изъяном [24. Вариант фрагмента о Быке с Изъяном (Ню Цюэ) см. также «Весна 
н осень Люя» (цз. 14, VI, 156), «Хуайнаньцзы» (цз. 18, VII, 321).], важный 
конфуцианец с Верхних земель, спускался в Ханьдань и в Песках встретил 
разбойников. [Они] отобрали у него все: одежду, поклажу, повозку, буйвола, — [и 
он] пошел пешком. Посмотрели на него [разбойники]: [он] весел, нисколько не 
печалится о потере. Разбойники догнали [его] и спросили, почему 
[он]весел?
— Благородный муж не станет причинять вред своему здоровью из-за средств к 
жизни, — ответил Бык с Изъяном.

— Ох, и умен же! Лучше его убить! — воскликнули разбойники и стали советоваться.
 — Ведь [если] такой умник увидится с чжаоским государем, скажет о нас, будет 
нам беда! — Все вместе догнали его и убили.

Услышал об этом один янец, собрал свой род и всех 
предостерег:
— Встретите разбойников, не поступайте, как Бык с Изъяном с Верхних земель.

И все согласились с его наставлением.

Вскоре его младший брат отправился в Цинь и, приближаясь к заставе, 
действительно повстречал разбойников. Помня наказ старшего брата, стал драться, 
но не осилил да еще побежал следом, униженно прося [вернуть] вещи.

— Мы великодушно оставили тебя в живых, а [ты] без конца гонишься за нами, 
наводишь на [наш] след, — разгневались разбойники. — Какое уж тут милосердие, 
раз мы разбойники! — И убили его, а также загубили четверых или пятерых близких 
ему людей.



Юй был лянским богачом. Дом [его] был полон гостей и изобилия: деньги и шелка 
не меряны, имущество и товары — не считаны. Восходя на высокую башню у дороги, 
[он] устраивал пиры — играла музыка, стучали кости.

[Под башней] прохаживались удальцы. На башне раздался смех — [какой-то] игрок, 
попав в красный нефрит, выиграл две рыбы. А тут в удальцов попала дохлая крыса 
[25. Данный эпизод см. также «Хуайнаньцзы», цз. 18, VII, 328. Его значение: 
случайный повод может привести к взрыву давно назревавшего недовольства.], 
которую уронил пролетавший коршун, и они стали друг другу 
говорить:
— Юй давно уже наслаждается богатством и презирает других. Мы его не трогали, а 
[он нас] оскорбил, [кинув] дохлую крысу. [Если] не отомстим и за это, что же 
останется от нашей отваги? Позовем на помощь таких же, как мы, оскорбленных, 
поведем всех и наверняка уничтожим его семью, чтобы уравнять отношения между 
людьми.

Все согласились. Ночью в назначенный день, раздобыв оружие, вся ватага 
поднялась, напала на Юя и уничтожила [его] со всей семьей.



На востоке жил человек, которого прозвали Старейшим под Знаменем Осторожных [26.
 Фрагмент о «Старейшем под знаменем Осторожных» (Юань Цзинму) см. также «Весна 
и осень Люя», цз. 12, VI, 118.]. Стал он умирать от голода на дороге. Заметил 
[его] разбойник из Лисьих Отцов, по имени Цю, принялся кормить его кашей и 
поить вином.

Трижды глотнув, Старейший из Осторожных, открыл наконец глаза.

— Кто ты? — спросил он.

— Я — Цю, из Лисьих Отцов.

— Ох! Не разбойник ли ты? Зачем меня кормишь? Мой долг — не принимать от тебя 
пищи. — Старейший из Осторожных оперся руками о землю и попытался извергнуть 
пищу, [но] ничего не вышло. Закашлялся, упал и умер.

Человек из Лисьих Отцов был разбойником, но кормил не награбленным. Тот, кто 
боится есть, думая, что, съев украденное, сам станет вором, не понимает ни 
названия, ни сущности.



Опора Жестоких [27. Фрагмент об «Опоре жестоких» (Чжу Лишу) ср. «Весна и осень 
Люя». цз. 20, VI, 256-257, где комментатор дает вместо прозвища — фамилию, а 
вместо Надм