[но] не сумеют найти чудесного коня. Ведь хорошего коня узнают 
по [его] стати, по костяку и мускулам. У чудесного же коня [все это] то ли 
угасло, то ли скрыто, то ли утрачено, то ли забылось. Такой конь мчится, не 
поднимая пыли, не оставляя следов.

Прошу принять того, кто [знает] коней не хуже вашего слуги. С ним вместе 
скованный, [я], ваш слуга, носил коромысла с хворостом и овощами. Это — 
Высящийся во Вселенной.

Мугун принял Высящегося во Вселенной и отправил на поиски коней.

Через три месяца [тот] вернулся и 
доложил:
— Отыскал. В Песчаных холмах.

— Какой конь? — спросил Мугун.

— Кобыла, каурая.

Послали за кобылой, а это оказался вороной жеребец. Опечалился Мугун, призвал 
Радующегося Мастерству и 
сказал:
— [Вот] неудача! Тот, кого ты прислал для поисков коня, не способен разобраться 
даже в масти, не отличает кобылы от жеребца. Какой же это знаток 
коней!
— Вот чего достиг! Вот почему он в тысячу, в тьму раз превзошел и меня, и 
других, [которым] несть числа! — глубоко вздохнув, воскликнул Радующийся 
Мастерству. — То, что видит Высящийся, — мельчайшие семена природы. [Он] 
овладел сущностью и не замечает поверхностного, весь во внутреннем и предал 
забвению внешнее. Видит то, что ему [нужно] видеть, не замечает того, чего ему 
[не нужно] видеть; наблюдает за тем, за чем [следует] наблюдать; опускает то, 
за чем не [следует] наблюдать. Конь, которого нашел Высящийся, будет 
действительно ценным конем.

Жеребца привели, и это оказался конь поистине единственный во всей 
Поднебесной!


Достойнейший, царь Чу [21. Достойнейший (Чжуан) — царь в Чу с 613 по 591 г. до 
н.э. Данный фрагмент см. также «Хуайнаньцзы», цз. 12, VII, 195-196.] спросил 
Чжань 
Хэ:
— Как управлять 
царством?
— Ваш слуга постиг, как управлять собой, но не постиг, как управлять царством, 
— ответил Чжань Хэ.

— Я обрел [право] приносить жертвы в храме предков, на алтаре Земли и Проса [22.
 «...Приносить жертвы в храме предков, на алтаре Земли и Проса» — право царя. 
Учреждение такого храма и алтаря означало основание царства, уничтожение храма 
и алтаря — гибель царства. Следовательно, царское начало здесь совпадало с 
храмовым (ср. «Чжуанцзы», <253>; «Хуайнаньцзы», цз. 18, VII, 229, 308, 320).]. 
Хочу научиться, как [его] сохранить.

— [Я], ваш слуга, никогда не слышал о смуте в царстве у того, кто умеет 
управлять собой; никогда не слышал также о порядке в царстве у того, кто не 
умеет управлять собой. Поэтому корень в самом себе, а о вершине отвечать не 
смею.

— Прекрасно! — воскликнул чуский царь.



Старейшина с Лисьего холма задал вопрос Суныну Гордому [23. Суньшу Гордый (Ао) 
— советник того же чуского царя. Начало эпизода см. также «Хуайнаньцзы», цз. 12,
 VII, 201; заключительную его часть (начиная с болезни Ао) см. там же, цз. 18, 
VII, 306; «Весна и осень Люя», цз. 10, VI, 101.
]:
— Знаешь ли ты о трех людских 
печалях?
— О каких? — спросил Суныпу Гордый.

— О людской зависти к человеку высокого ранга, о государевой ненависти к 
человеку на высоком посту, о недовольстве теми, кто получает большое 
жалованье?
— Могу ли избежать этих трех печалей? — спросил Суныну Гордый. — Чем выше мой 
ранг, тем скромнее желания; чем важнее мой пост, тем смиреннее мои думы; чем 
больше мое жалованье, тем щедрее мои раздачи.

Заболев, Суньшу Гордый перед смертью наказал своему 
сыну:
— Царь настоятельно хотел пожаловать мне владения, я же не принимал. Когда я 
умру, царь станет жаловать тебя. Ни в коем случае не бери выгодной земли. Вот 
есть Холм Усопших между Чу и Юэ. Земля там тощая, и слава о ней ходит недобрая. 
Чусцы [ее] опасаются из-за душ покойников, а юэсцы из-за предзнаменований. 
Только ее [и бери]. Ею можно владеть долго.

После смерти Суньшу Гордого царь действительно предлагал его сыну выгодные 
земли, но сын отказался,