олько мудрый, только настоящий человек делает общими тела в 
Поднебесной, делает общими вещи [27. В этом фрагменте отрицается собственность 
одного человека и доказывается необходимость общей собственности.] в 
Поднебесной. Вот такого и назову самым настоящим из настоящих людей.



Ян Чжу 
сказал:
— Живые люди не знают отдыха по четырем причинам. Первая — долголетие, вторая — 
слава, третья — ранги, четвертая — богатство. По этим четырем причинам 
страшатся душ предков, страшатся людей, страшатся властей, страшатся наказаний. 
Таких назову бегущими от человеческой [природы]. Убьют ли, оставят ли в живых — 
их судьба решается извне. [Тот же, кто] не идет против судьбы, разве станет 
жаждать долголетия? [Тот, кто] не кичится знатностью, разве станет жаждать 
славы? [Тот, кто] не стремится к власти, разве станет жаждать рангов? [Тот, 
кто] не алчет богатства, разве станет жаждать денег? Такого назову 
соответствующим человеческой [природе]. В Поднебесной [ему] нет соперников. Его 
судьба решается изнутри. Поэтому мудрость 
гласит:
		«Служить не станут, свах не позовут.
		Забудут половину всех страстей.
		Кормить не станут, одевать не станут 
—		Не будет слуг, не будет государей».

Чжоуская пословица гласит: «Землепашца усадить, что убить!». По утрам уходить, 
к ночи возвращаться — [он] сам считает неизменным в человеческой природе; 
бобовую похлебку и коренья считает самыми вкусными [яствами]. Кожа и мясо у 
него толстые, грубые, мускулы и жилы — твердые, крепкие. [Если бы] однажды 
утром уложить [его] на нежные меха, среди шелковых занавесей, поднести ему 
лучшего зерна и мяса, орхидей и мандаринов, в сердце бы [ему закралась] досада, 
а тело [его охватило] бы беспокойство, внутренний жар вызвал бы болезнь. 
Поработали бы на земле наравне с землепашцем шанский и луский цари, прошло бы 
не много времени, пока [они] не утомились. Поэтому в Поднебесной выше всего то, 
в чем находит покой человек полей, то, чем наслаждается человек полей! [28. В 
этом фрагменте Ян Чжу славит труд земледельца и его радости.
]
Некогда в царстве Сун жил землепашец. Одевался в очесы конопли, только чтобы 
зиму провести, а весной, принимаясь за работу, грел спину на солнце. Он не 
ведал, что в Поднебесной существуют просторные палаты, теплые покои, вата и 
шелка, [мех] лисиц и енота. И [как-то] сказал своей 
жене:
— Никто не знает, как греет спину солнце. Если доложу об этом нашему государю, 
получу большую награду.

— Некогда был человек, похожий на тебя, — рассказал ему сосед, [хозяин] 
большого дома. — [Он] пристрастился к крупным бобам, полюбил стебли конопли, 
сельдерей, водяную чечевицу и стал расхваливать эти кушанья перед богачами 
общины. Богачи общины взяли их, попробовали — во рту загорелось, животы 
заболели. Все стали над тем человеком смеяться, обижать его, и ему стало очень 
стыдно.



Ян Чжу 
сказал:
— Чего еще домогаться во внешнем тому человеку, который обладает богатым домом, 
прекрасными одеждами, лучшими яствами и красивыми женщинами? Если человек, 
обладая всем этим, еще чего-то во внешнем домогается, то характер у него 
ненасытный. Ненасытный характер [точит, как] моль [29. Ср. с «незнанием 
довольства» как «величайшей из бед», «Дао дэ цзин», §46. Признававший 
необходимость естественных наслаждений, в отличие от других даосов, Ян Чжу 
солидаризировался с ними в обличении алчности, властолюбия и других пороков.], 
(как силы] жара и холода. Верности (у такого] не хватит, чтобы покоить государя,
 но хватит, чтобы подвергнуть опасности свое тело; справедливости не хватит, 
чтобы приносить пользу другим, но хватит, чтобы повредить [собственной] жизни. 
[Если] служба высшему вызвана не верностью, то утрачивается слава верного; если 
польза другим вызвана не справедливостью, то исчезает и слава справедливого. 
Покой для государя и для подданных, польза другим и себе — таково учение 
древних.



Вскармливающий Медведя 
сказал:
— Те, кто отказываются от славы, не знают печали.

Лаоцзы 
сказал:
— Имя <слава> — гость сущности [30. Антиконфуцианский тезис даосов (<см. также 
«Чжуанцзы», 137,> ср. «Изречения», гл. 13, I, 283).], а множество [людей] 
пекутся о славе без конца. Славу поистине не захотят отбросить! Славу поистине 
не захотят назвать гостем! Того, кто ныне приобрел имя, почитают и прославляют; 
того, кто не составил имени, унижают и презирают. Почет и славословия приносят 
беспечность и наслаждения; унижение и презрение приносят страдания и муки. 
Страдания и муки попирают [человеческую] природу, беспечность и наслаждения 
соответствуют [человеческой] природе, и это уже связано с сущностью. Как можно 
отказаться от славы? Как